«Учитель не должен оценивать внешний вид ребенка, он должен помогать ему учиться»: колонка в поддержку школьников с синими волосами

Кем бы я стала, если бы пришла в школу с голым животом, развратным макияжем и красными волосами? Вероятно, я бы сразу перестала понимать законы Ома, навсегда забыла год крещения Руси и (о боже) стала бы писать «живется» с мягким знаком.

Мои стрелки на глазах прокололи бы череп, дошли до мозга и повредили ту часть, которая бы отвечала за уважение взрослых.

Я бы, конечно, начала материться на людях, критиковать власть, бросила бы музыкальную школу, перестала бы любить Пушкина, а томиком Бродского бы прикуривала сигареты. Я бы смеялась при упоминании слова «одночлен», скатилась на тройки и не поступила в университет.

Кем бы я выросла, если бы посмела ходить в школу в ультракороткой юбке и с ультракороткими волосами? Наверное, никчемной личностью, той, кем пугают непослушных детей, когда те не хотят выполнять домашнее задание. Я бы с трудом окончила профессиональное училище, ввязалась в плохую компанию, а на выпускном бы у меня отошли воды. Никто бы не знал, кто отец ребенка, а ребенок бы, естественно, отставал от сверстников в развитии.

Кем бы я выросла, если бы посмела надеть на занятия ботфорты на огромной платформе? Ничего хорошего бы из меня не вышло!

Хотя, постойте, я же так и ходила — вызывающе красилась, носила откровенные наряды, а однажды на спор состригла волосы «под мальчика».

Я ходила в школу в лихие девяностые и начало нулевых, где формы уже (или еще?) не было. Это было время, когда одежду примеряли на картонке за прилавком центрального рынка, появилось такое ценное для постсоветского человека разнообразие и все этим разнообразием наслаждались.

Интересное по теме

«Почему я должна ограничивать свободу выбора своего ребенка, чтобы быть уверенной, что с ним ничего не случится?»: редакция НЭН рассуждает о толерантности к насилию над детьми

Может, мне просто повезло с учителями, которые не обращали внимание на подростковое самовыражение, а может, им просто было все равно. Главное, я никогда не слышала в свой адрес негатива по поводу внешнего вида, никто не подумал меня обзывать, учить жизни или говорить, что я пошла «по наклонной». Кстати, я по ней не пошла. Мои оценки по-прежнему зависели от знаний, а не ширины стрелок на глазах. Я неплохо училась.

Что случилось дальше с девочкой-бунтаркой? Да ничего плохого. Я поступила в университет, получила диплом, переехала в другую страну, нашла работу, вышла замуж и вот это вот все. Теперь я предпочитаю спокойные цвета и сдержанный макияж.

Мой внешний вид в подростковом возрасте был частью становления личности и никак негативно не сказался на жизни. Я училась понимать себя, искала, экспериментировала, привлекала внимание, — это все тоже часть обучения, наравне с заучиванием неправильны5х глаголов английского языка.

Я не знаю ни одной истории, в которой яркие волосы или серьга в носу привели бы ребенка к маргинальной жизни. Ну серьезно, как это связано? У меня была знакомая медалистка, которая покрасила свои великолепные белые волосы в черный и носила не снимая футболку «Король и шут» (в ней же она и получала медаль). Университет она тоже закончила отличницей, но уже с натуральными волосами и в платье — этап бунтарства прошел.

Интересное по теме

«Если школа не готова дать ученикам уважение, ничему хорошему она не научит»: пламенный пост о современном образовании, который стоит прочесть всем

Каждый раз, когда я слышу истории про то, как учителя унижают детей за их внешний вид, мне хочется кричать: «Ребята, вы нормальные! А вот ваши учителя — нет!»

Учитель не должен оценивать внешний вид ребенка, он должен помогать ему учиться.

Синие волосы не повлияют на знание теоремы Пифагора и правил склонения числительных. Мальчик с хвостом на голове не менее умен и ценен, чем мальчик без него. Хватит уже придумывать сложности там, где их нет. В школьном образовании полно нерешенных проблем, и внешний вид учеников — последнее, что нужно менять.

Оригинал текста был опубликован в Chips Journal 18 сентября 2021 года.