«Мы разрешаем нашим детям нам хамить»: колонка матери троих детей

Однажды мы ходили в небольшой пеший поход, и наш 11-летка вышел из себя. Он хотел дойти до определенного места, и его младший брат (6 лет), постоянно жаловался, что он слишком устал и не может идти дальше. Я была с ним почти согласна. Как и его средний брат (8 лет). А еще у нас почти закончилась вода и еда, а на тропе оказалось куда больше людей, чем мы ожидали. Так что мы повернули обратно. Тогда наш 11-летка крикнул моему мужу: «ТЫ БЕСИШЬ!» и побежал. Я стиснула зубы, но муж мне напомнил: мы разрешаем нашим детям нам перечить.

И на это у нас есть несколько хороших причин. Если бы, будучи ребенком, я сказала своим родителям, что они меня бесят, меня бы отшлепали — сильно и несколько раз. Любые попытки «перечить» превращались в большую проблему: мои родители хотели, чтобы я всегда их уважала, то есть, держала язык за зубами, если была с ними не согласна, злилась на них, или чувствовала, что мои интересы не учитываются. Хамством считались жалобы, а однажды, когда мне было около 12 лет, меня сильно наказали за то, что я говорю себе под нос — когда мой папа не расслышал, что я там бубню про кетчуп.

Мне было непросто изменить свой подход к детскому несогласию. Но мы это сделали — и это работает.

Перечить родителям — это нормально

Согласно сайту о позитивном родительстве, если ваш ребенок вам перечит, это значит, что он «растет и становится независимым». А еще «проверяет ваши границы». Там написано, что дети начинают дерзить, когда они не чувствуют собственной силы, то есть, когда им кажется, что они бессильны и не контролируют собственную жизнь. Таким образом они пытаются получить контроль, и делают это единственным доступным им способом — при помощи слов.

Все сталкиваются с несогласием: родители мальчиков, родители девочек, родители подростков и родители тоддлеров. Поскольку оно произрастает из ощущения бессилия, оно очень распространено: какой ребенок не чувствует себя совершенно лишенным власти хотя бы иногда? Именно поэтому мы так часто сталкиваемся с несогласием, когда просим наших детей что-то сделать: им кажется, что их заставляют, и они хотят получить хоть немного контроля над ситуацией.

Но дело не только в бессилии…

Часто бессилие объединяется с чем-то еще. Дети, у которых хватает автономности, которые чувствуют, что их любят, все равно дерзят. Когда мой сын крикнул, что муж его бесит, он был очень усталым, расстроенным, голодным, и хотел пить. Такой идеальный рецепт детской истерики, особенно если у ребенка СДВГ и трудный характер.

Дети, которые хотят пить, есть и спать, буду чаще перечить родителям — и точка. Когда они были маленькими и плакали от голода, жажды или усталости, мы удовлетворяли их потребности. Будучи родителями, мы должны сперва удовлетворять потребность, а затем говорить о поведении. Если ребенок физически чувствует себя настолько плохо, что начинает плохо себя вести, о рациональной дискуссии речи быть не может.

Так что мы разрешаем любые возражения — и не принимаем их близко к сердцу

Это значит, что все дерзкие слова от нас просто отскакивают — мы не принимаем их на свой счет. Это тяжело. За годы работы учителем старших классов мой муж выработал определенный дзен на этот счет. В силу своего воспитания (любое несогласие приводит к наказаниям) я раздражаюсь на любую дерзость. Мне приходится сделать шаг назад, подышать и напомнить себе не срываться и не наказывать своих детей.

И, черт возьми, это трудно.

Я считаю себя позитивным родителем, но когда кто-то из моих детей заявляет, что нет, он не выйдет из комнаты, потому что он не в настроении, мне хочется наорать на него в ответ. Но дети учатся эмоциональным реакциям от своих родителей. Если я наору, то я научу их не только агрессивно отвечать другим, но и воспринимать дерзость на свой счет. Посмотрите на мои собственные поведенческие паттерны: мне сложно справляться с любым несогласием из-за того, как на него реагировали мои родители.

Так что мы реагируем на дерзости спокойно, без криков и злости. Мы сами задаем тон взаимодействию — если мы хотим, чтобы оно было спокойным, нам надо сделать его таким. Очень, очень сложно сохранять спокойствие, когда твой ребенок орет на тебя с другого конца туристической тропы. Но мы (преимущественно) справляемся.

Мы не игнорируем такое поведение

Да, в моменте мы закрываем на него глаза. Но мы не забываем эти инциденты и обязательно возвращаемся к ним после того, как потребности ребенка были удовлетворены. Вот теперь мы можем поговорить рационально. Разговор об этом происшествии выглядел примерно так:

— Мне очень не понравилось, что ты сказал мне, что я тебя бешу. Это меня расстроило и возмутило. Мы так не общаемся с людьми.

— Прости меня, папочка. Я больше так не буду.

Такое происходит только если наши дети до сих пор не извинились перед нами (что они обычно и делают) — после того, как снова почувствовали себя комфортно. Они знают, что им не стоит отговариваться. Они знают, что это неуважительно. Мы знаем, что они учатся управлять своими эмоциями, и они учатся этому у нас, так что мы сохраняем спокойствие в моменте. Но мы обязательно возвращаемся к их поведению и обсуждаем, почему так случилось, что именно случилось, и почему это было неправильно. Мы также берем на себя ответственность, если нам есть, за что ее взять: например, мой муж сказал сыну, что он знал, что тот был голоден и хотел пить, и это наша вина, что мы не взяли с собой больше воды и перекусов.

Признавая свои ошибки, мы учим детей признавать их ошибки. Когда мы просим прощения, мы учим их просить прощения. И когда мы их прощаем, мы учим их прощать. Вот и все. Когда мы спокойно обсуждаем с ними их «хамство», мы учим их спокойно говорить о разногласиях — это то, чему я так и не научилась в детстве.

Я хочу, чтобы мои дети мне перечили

Если споры — это признак развивающейся независимости и попытка обрести контроль, то я хочу, чтобы мои дети дерзили. И вот почему: я хочу вырастить детей сильными, независимыми и способными постоять за себя. Пусть лучше у меня будет 11-летка, который может мне нахамить, чем подросток, который (как я) будет покорно принимать все, что с ним происходит. Меня приучили молчать даже когда моя автономность была нарушена, а затем я несколько раз становилась жертвой изнасилования во время свиданий — я не думаю, что это случайное совпадение. Я не виню своих родителей за эти случаи. Я виню их за поведение, которому я научилась.

Детям нужно чувствовать свою автономность и власть, чтобы вырасти в здоровых независимых взрослых. Им нужно, чтобы кто-то показал им, как сохранять спокойствие в момент разногласия, и как рационально эти разногласия обсуждать. Да, когда они огрызаются, это ужасно раздражают. Но дело тут не в вас. Дело в контроле.

И когда я об этом вспоминаю, я вспоминаю о том, что мои дети чувствуют себя плохо, а я — просто удобная мишень, мне стало намного проще справляться с их дерзостью. Так что сделайте глубокий вдох, найдите свой дзен и позвольте этим словам от вас отскочить. Не оставляйте хамство незамеченным, но и не пытайтесь вести рациональную беседу с нерациональным ребенком.

Вы обнаружите, что уважение, которое вы показываете, возвращается к вам. И, как и мои дети, ваши тоже, скорее всего, научатся извиняться еще до того, как у вас будет возможность поговорить о произошедшем.