— А что я принесла! — мама еле открыла входную дверь, выставляя вперед себя икеевскую сумку, настолько заполненную, что по форме она стала напоминать синего неповоротливого бегемота. А когда вошла, левая ее рука все еще оставалась за дверью и держала за ручку сумку-тележку – настолько тяжелую, что колесики отказывались крутиться.
Мой двухлетний сын спал, и я подавив крик удивления, спросила глазами:
— Все в порядке?
В голове пролетали всякие неправдоподобные версии. Мама срочно продала квартиру и привезла к нам все свое добро? По пути к нам попала на распродажу матрасов и настолько поразилась выгодной цене, что выбрала несколько самых больших и еле затолкала в свои сумки? А может там… макулатура? Со школьных времен я помню, какая она была неподъемная и как от собранной бумаги примерно так же распирало пакеты и торбы. Но зачем? И при чем тут я, мамина дочь, и Петя, мамин внук?
— Гостинцы! — ошарашила меня мама и добавила:
— Я что же, зря готовилась все эти годы?
Стоп!
Моя беременность длилась положенные 9 месяцев. Про какие годы речь?
— Мам, ты о чем? — растерялась я, и мама вместо ответа расстегнула сумку-тележку…
Знаете, есть такая игра «В фанты». Ведущий достает из мешка какую-то вещь и объявляет, что нужно «этому фанту» (то есть владельцу вещи) сделать. В момент распаковки сумок моя мама доставала из них «фанты» с таким же заговорщицким видом, как тот, кто в игре решает, что «этому фанту нужно прокукарекать десять раз», а «этому фанту нужно спеть песенку». Сумки опустошались, а перед ними росла гора «фантов из прошлого». Именно такая ассоциация возникла у меня, когда я увидела… зеленую панамку из своего детства. Папа купил мне ее в Одессе. Широкие поля, пришитая сбоку пуговка-ромашка и завязки сзади, которые закрепляли панамку на голове так, чтобы никакой морской ветер не смог с ней поиграть.
— Удобно? — спросил папа, закрепив панамку на моей голове.
— Очень! — сказала я и решила никогда с панамкой не расставаться. Но уже вечером не нашла ее в нашем гостиничном номере. Думала, на пляже потеряла, но и там панамки не было. Искала в столовой – нет. На скамейке тоже не забывала. Как сквозь землю провалилась! И вот теперь, когда мне тридцать пять, панамка вдруг… нашлась.
— Это же моя? — я не могла поверить, что панамка все эти годы хранилась у мамы.
— Как новенькая! Ни пятнышка, ни дырочки! – мама повертела панамку в руках и добавила:
— Теперь такого хлопка не найти, — и взяла из кучи пакет, в котором были кожаные синие ботинки. Мне купили эти ботинки к 1 сентября. Мягкие, удобные и очень модные, они казались мне драгоценными, и накануне 1 сентября я не спала, предвкушая, как надену их на линейку. Но на линейку пришлось идти в босоножках старшей сестры, натереть пятки до крови и продолжать мечтать о синих ботиках, но… больше никогда их не увидеть.
— Прелесть, да? Еще и с супинатором, — мама аккуратно засунула ботинки обратно в пакет и достала из сумки куклу…
— Красавица! – сказала мама. – Как ты ее тогда назвала: Дашей?
— Катей, — ответила я и отвернулась, потому что с куклой мы давно рассорились. Почти сразу после того, как мне, девятилетней, принес ее Дед Мороз. Я тогда не хотела ходить в музыкальную школу. Родители куклу забрали: «Принесешь пятерку по сольфеджио, вернем!», а когда принесла из музыкалки пятерку, передумали: «Вот еще в четверти по русскому языку будет пять, тогда заберешь себе свою куклу». Но в четверти вышла тройка…
Я смотрела на мягкие капоры с бирками и вспоминала, как чесалась голова от колючей мохеровой шапки. Передо мной на полу лежало несколько пар белоснежных чешек, а свои я носила в ремонт – поставить заплатки. Книжка «Буратино» с яркими подробными картинками, которую я получила в подарок от одноклассницы на день рождения, никогда не была мной прочитана – «Буратино» в старом издании я читала в районной библиотеке.
— А так бы помяла, порвала… — мама заметила, с какой нежностью я смотрю на книгу. Она искренне радовалась, что все это добро сохранилось нетронутым и теперь пригодилось.
Неужели внук настолько изменил ее? Неужели растаяла, осознала, решила жить сегодня, а не откладывать на когда-нибудь? Меня поразила такая перемена. И кто-то еще утверждает, что человек не меняется? Да вы не знаете мою маму! Вот эту маму, которая прямо сейчас стоит у шкафа… на табуретке.
На табуретке?
— Мама, ты что-то хочешь достать со шкафа? — предлагаю помочь.
— Не достать. Засунуть. Как думаешь, все эти вещи поместятся, если мы хорошенько рассуем их на шкафах?
Поняв мое молчание как сомнение, мама добавила:
— Или хочешь, они могут пока храниться у меня. А то Петенька такой маленький, неаккуратный, пока вырастет, все испортит.