— У нас все прекрасно! – выдала моя мама в телефонную трубку. И я, которая сидела рядом на диване и читала книжку, вскочила и уставилась на маму, словно видела ее впервые. Все прекрасно? Мама, ты потеряла работу! Папа ушел от нас! Сломалась стиральная машина, мы затопили соседей снизу и обещали до конца месяца возместить ущерб! Где здесь «все прекрасно»?
Но мама так была увлечена разговором с подругой, что не обращала на меня никакого внимания. Зато находила для подруги слова поддержки.
— Все наладится, — говорила мама в телефон.
— Ты умница, надо потерпеть, все будет хорошо, — успокаивала она подругу.
Всегда можешь обратиться ко мне, ты не одна, — мама и слова не сказала о том, что как раз ей обратиться совсем не к кому. Родители пожилые, их ни за что нельзя расстраивать. На меня, одиннадцатилетнюю, переживаний выпало достаточно. Соседки и так все надумали и накрутили так, что, кажется, знают подробную историю какой-то другой семьи, не нашей. Хотя и говорят про нас: «Семенова-то одна осталась!», «Семенов-то ушел из семьи!», «Видела на днях Семенова в универмаге, расцвел, как жених!», «Вчера Семенову в подъезде встретила, лица на ней нет…».
Впрочем, лицо на моей маме все-таки было. Каждое утро она прятала под косметикой бессонные ночи.
— Мама, ты плачешь? – несколько раз за ночь я выходила в темноту на всхлипывания.
— Тебе показалось, солнышко, — мама обнимала меня, целовала в макушку и отправляла спать.
— Семенова-то как будто влюбилась! — объясняли соседки мамин цветущий вид.
— Семенова раньше поскромнее была! — осуждали слишком яркую помаду на мамином лице.
— Другая бы на ее месте страдала, а эта, видать, никогда мужа-то и не любила, — шептались вслед, когда мама шла мимо на высоких каблуках в новом летящем платье.
— У нас все прекрасно, — словно пароль, без которого невозможно жить дальше, мама говорила всем, кто собирался ей сочувствовать. И однажды, когда в парке у дома мы кормили с ней лебедей, к нам подошел папа. За прошедший год папа изменился совсем чуть-чуть. Так воспринимаешь свою комнату после долго отсутствия: вроде все до боли знакомо, а интересно, как в гостях. Из «интересного» у папы была борода и кудри, которых я прежде никогда у него не видела, потому что раньше он всегда стригся коротко.
— Ну, как вы? – было видно, что папа нервничает. Но мама смотрела на него твердым взглядом и даже чуть свысока, хотя всегда была ему по плечо.
— У нас все прекрасно! – мама сказал это своим звонким голосом, в котором, конечно, не было ни намека на то, что мамин папа серьезно заболел, и врачи не уверены, что он доживет даже до осени. О том, что с работой постоянной никак не наладится, приходится браться за любую подработку, иногда такую срочную, что мама не спит несколько ночей подряд. О том, что буквально на прошлой неделе она узнала, что папа ушел к тете Люде, с которой мама дружила еще со школы. О том, что тетя Люда, по словам добрых людей, в папе разочаровалась и выгнала его, и теперь он снимает крохотную комнату в каком-то старом доме у вокзала и не знает, как просить прощения у жены и дочери, чтобы вернуться. О том, что как бы ни любила и не ждала, никогда не простит и не примет мужа назад. О том, что борода папе вообще не идет, и он, несмотря на кудри, стал похож на уголовника. О том, что как прежде никогда не будет. Даже денежное дерево, которое обещало приносить богатство и пережила десятки переездов, засохло, и мама решила никогда больше не держать в доме вазонов. О том, что альбом со свадебными фотографиями смотреть совершенно невозможно и пока она унесла его в подвал, но наверное правильнее сжечь. О том, что устала и не верит, и никогда не поверит, и никогда не отдохнет…
— У нас все прекрасно! – повторила мама, не дав папе опомниться после первого «У нас все прекрасно!».
Папа как будто на глазах стал ниже и старше лет на десять.
— Хорошо вам, — не скрывая обиды, сказал он. И, пожимая мне руку так, словно он вообще не мой папа, а какой-то вежливый незнакомец, сказал на прощание:
— Но конечно, я за вас очень рад!