.
АВТОР: ЛЁЛЯ ТАРАСЕВИЧ
ФОТОГРАФИИ ALICJA BRODOWICZ
Маруся идёт рядом с мамой по тусклому коридору старого клуба.
Маруся крепко держит мамину руку и подпрыгивает на каждом шагу.
У Маруси на голове банты, а в голове Новый год.
Хоть он и случился аж целых два дня назад, но кажется, что звук хлопушек до сих пор гремит в ушах. А ещё можно зажмуриться сильно-сильно и увидеть звёздочки, как от салютов. А если напевать песенку про снегурочку, то вообще красота.
Маруся напевает. Маруся держит за руку маму. Марусе пять лет.
Сегодня они пришли в клуб по каким-то непонятным взрослым делам: то ли записываться в танцевальный кружок, то ли уточнять сложное слово рас-пи-са-ние.
Наверное, если Маруся будет ходить на танцы, ей купят белые чешки и ещё пышную шуршащую юбку, как у настоящей балерины. Ведь она уже почти балерина, вон как умеет кружиться, а юбки балеринской нет. Непорядок.
В здании непривычно тихо и пустынно, только невдалеке маячит спина ещё одного мальчика за руку с мамой. Они вряд ли идут записываться на танцы, обычно мальчики на такое не записываются.
Вскоре идут уже вместе, по очереди заглядывая в разные комнатки, ищут нужную. Выглядят они все смешно, как будто играют в «горячо-холодно».
И вот в какой-то момент, открыв очередную дверь, все четверо застывают в изумлении: в небольшой комнате, среди вороха одежды стоит Дед Мороз. А точнее — половина Деда Мороза.
Какой-то дядя переодевается в костюм: шуба распахнута, под ней видна футболка, самая обычная футболка, белая, такая же, как есть дома у мамы. Борода сдвинута на бок и топорщится в районе уха. Шапка и посох валяются рядом.
— Ааааа!!! — захлёбывается через секунду плачем мальчик. Тот самый, который идёт записываться не на танцы, -Он НЕНАСТОЯЩИЙ!!! Мама!!! Дед Мороз ненастоящий! А ты говорила… Ты обещала…
Мама мальчика безуспешно пытается рукой закрыть сыну глаза, отвернуть его, отвести в сторону.
Несостоявшийся Дед Мороз безуспешно пытается прикрыться, как полуголая дамочка, к которой случайно зашли в спальню и увидели ее в неглиже.
Маруся во все глаза смотрит на происходящее и молчит.
Марусина мама тихо прикрывает дверь, будто захлопывает ящик пандоры. Чуть крепче сжимает маленькую ручку и напряжённо ждёт — рванёт? не рванёт? испугается? заплачет в унисон? перестанет верить в новогоднее чудо?
А Маруся молчит.
Мама — как натянутая тетива. Мама волнуется так, что это волнение разливается в воздухе и бежит по тусклому коридору вдоль бесконечных комнат:
— Доченька, ну ты-то веришь, что Дед Мороз существует?
Маруся смешно хмурит лобик и серьёзно говорит:
— Мама, если мы на детский утренник переодеваемся в зайчиков, это не значит, что зайчиков не существует.
Разворачивается и идёт дальше по коридору. Марусе пять лет, но она очень взрослая девочка. И ей хочется объяснить это взволнованной маме.
Пройдут годы. Много лет. Маруся пойдет в школу и закончит ее, будет бегать на свидания с мальчиками и плакать по ночам в подушки, будет бушевать подростковыми кризисами и сомневаться в себе и во всем, что вокруг. Будет казаться, что Маруся уже давно не верит в чудеса.
Но однажды, под Новый год, Маруся вспомнит эту милую историю про переодетого Деда Мороза. Посмотрит на родную маму, с которой давно не гуляет за руку. Которая давно не завязывает ей бантов. Но которая всё ещё так смешно за неё беспокоится.
Марусе двадцать лет, и она очень взрослая девочка. И ей до сих пор хочется объяснить взволнованной маме что-то про свою взрослость. Про веру в себя и в волшебство. И немножко про Деда Мороза.