АВТОР: ОЛЕГ БАТЛУК , ПИСАТЕЛЬ, АВТОР КНИГИ «ЗАПИСКИ НЕ РИМСКОГО ПАПЫ 2«, КНИГА НА OZON
ФОТОГРАФИЯ: ЕКАТЕРИНА ШУЛЯК
Саранский зоопарк очень милый. Не такой, конечно, как римский, где животные рядом, на расстоянии вытянутой руки, и бегемота можно ущипнуть за попу.
Артему саранский зоопарк пришелся по вкусу. В римском он еще не был, зато был в московском. В московском Артему особенно понравился выход. После того, как сына укусила пчела, у него с животными сложные отношения.
В этот раз малыш не носился вдоль клеток, будто клеток не было, и от скорости перемещений зависела его жизнь, как в саванне, а, напротив, чинно прохаживался, ничем не отличаясь от других посетителей. Правда, от других посетителей отличалась одна парочка, мама с дочкой, обе как из шоу Андрея Малахова — манерные и горластые. Плюс банты. На голове у каждой громоздись какие-то чудовищные банты. Белые, пушистые, растопыренные капустными листами, в пол-макушки, как у первоклашек. И если дочке, лет семи-восьми, это было еще простительно, то маме, очевидно немного постарше, уже нет. Я, конечно, в моде многого не понимаю. А от некоторых модных показов у меня нервно чешутся носки под сандалиями. Но тут и невооруженным взглядом читалось: это не Милан, детка.
Однако, больше всего раздражали даже не банты, а то, что парочка без остановки суфлировала. Они комментировали каждую клетку так, словно ходили не по саранскому зоопарку, а по галерее Уффици.
«О, — стонала мать, — какая грация, какая порода!»
«Да, да, мамочка, это прелесть, прелесть!» — поддакивала дочка.
Я злой человек. Я это знаю. Поэтому я даю фору любым проявлениям человеческих чувств. Большую фору. Но в этом конкретном случае никакой форы не хватало.
«О, — стонала мать, — какая осанка, какая поступь!»
«Да, да, мамочка, это восторг, восторг!» — поддакивала девочка.
Последние слова, к сведению, они произносили перед клеткой со вполне прозаическим существом, которое, если судить по табличке, представляло собой козла винторогого. Я первый раз видел, чтобы кто-то так восхищался козлами. Возможно, это были местные жительницы, и в Саранске козлов не так много, и все в основном в зоопарке. Вам бы к нам в Москву, девушки, ворчал мой недовольный внутренний голос.
А у вольера с лошадьми у этих двоих совсем снесло крышу. Брызги восторга летели в разные стороны из перекошенных эстетическим экстазом ртов. Маму с дочкой так колбасило в катарсисе, словно они смотрели первую постановку Царя Эдипа в Древней Греции, а не лошадь в саранском зоопарке. Белизна бантов на их головах некрасиво контрастировала с кучами конского навоза в разных концах вольера.
Но экзальтированной мамаше было мало собственного ребенка: она решила вовлечь в свои мистерии еще и моего.
«О, малыш, малыш, — обратилась она к Артему, с каким-то недоверием разглядывавшему лошадь, — правда ведь восхитительно?»
Она бы еще сказала трехлетнему ребенку «синхрофазотрон». Но мой сын принадлежит к логопедическому авангарду, ему приходилось и не такие орешки щелкать. Я не сомневался, что сынок легко повторит за женщиной.
«Да, восхитительно, — произнес Артем с некоторым усилием, — только воняет сильно».
Артем два месяца до зоопарка чалился в глубокой деревне — к нему там немало новых древнерусских слов прилипло.
Банты у девочки и ее мамы синхронно упали в обморок.
Так мы с Артемом их и оставили в этой позе последней страницы «Ревизора». Но, отходя, я успел заметить, как их ноздри рефлекторно задвигались: они принюхивались.
Да уж, это не Милан, детка.