Всю последнюю неделю перед Рождеством шел дождь. С нашей горы хорошо было видно, как блестящая и узкая, как у рыбы сарган, спина дождя изгибалась, послушная направлению ветра. Этот год искромсал не только мир, но и грамматику. Изменил модальность. Сослагательное наклонение, давно смирившееся со второстепенными ролями, никем не воспринимаемое всерьез, кроме студентов, изучающих иностранный язык и пишущих сочинение «если бы я стал миллионером», неожиданно для себя положило на лопатки вечного самоуверенного лидера – изъявительное. И даже хлыст побудительного не имел обычных немедленных последствий. Слишком мало зависело от нас. Год, преуспевший в области возможного, желательного и сомнительного, год, в котором пришлось мечтать больше, чем хотелось бы. Да, наш старик 2020 уходит. Приближается к концу.
***
Агора перед праздниками другая.
Прокопий ведет пелагический образ жизни. Напоминает вальяжных морских рыб, которых продает: он малоподвижен, передвигается только при помощи течений и ветров, держится поодиночке или небольшими группами. Взял себе еще одну помощницу (теперь у него их две), дал им четкие указания по поведению на агоре:
– Кричать – это ваше дело! Продавать – это ваше дело!
– А твое дело в чем?
– Мое дело – быть вашим начальником!
– Прокопий принял лицемерный вид диктатора, который делает вид, что добровольно отказывается от престола. Как писал Гаврила Романович Державин: «Премудрость я оставил, не надо мне она!»
***
Нектарий отсортировал яблоки: те, что состарились, потеряли упругость и способность сопротивляться, покрылись пигментными пятнами, бородавками и родинками, он отложил в сторону, снабдив по-гомеровски нежным двусоставным названием – «банано-яблоки».
– Какие мне взять? – спросил у него совета господин Афанасий. – те, что посвежее или…?
– Бери «банановые». Зрелые не такие красивые, зато слаще. И – порадуешься ровесникам!
***
По случаю предстоящих праздников продавцы будничных фасоли и чечевицы преобразили ассортимент – выложили курагу, изюм, кедровые орешки, каштаны; словом, все то, что пойдет в рождественские начинки.
– Подсолнечные семечки есть? – спросил господин Поликарп, прикрываясь зонтом от налетевшего сбоку дождя.
– Нет! – отрывисто отвечал продавец, предчувствуя подвох.
– А тыквенные семечки – есть? – напирал Поликарп.
– Нет. Но есть – сухая клюква, миндаль, кедровые и грецкие орешки…
– А! – кисло махнул рукой Поликарп. – Еретик! Служишь только праздникам. Как будто будни – хуже.
***
Отойдя в сторонку, Савва и Вангелис делились школьными новостями.
– Как твой сын Ахиллес? – спрашивал Вангелис Савву.
– Ахиллес показал учительнице фак на уроке истории, – растерянно пожаловался Савва, показывая на смартфоне жалобу учительницы. – Никакая дистанционка его нрав не остановит!
– Что же ты будешь делать, Савва? – полюбопыствовал Вангелис.
– У него последний шанс исправиться! Иначе я заберу телефон, и он будет плакать 17 дней!
– Почему 17?
– Столько плакали по тому самому Ахиллесу. Может хоть так он выучит историю!
****
– Положи мне десяток яиц и бутылку полусладкого, – попросила Марфу госпожа Афродита.
– Я положу тебе два десятка яиц и две бутылки вина. – строго поправила ее Марфа.
– Почему? – опешила Афродита.
– На следующей неделе агоры не будет. Встретимся через год. Хороших тебе праздников, любовь моя, Афродита!
***
– Эти апельсины для сока, эти для еды, а эти – для украшения праздничного стола, – объяснял покупательнице Манолис. Он откуда-то раздобыл пять банок тамарискового меда с острова Иос и теперь пытался его продать.
– Иос, Иос! – вопил он, отмахивая ритм веткой сельдерея.
– Мед с Иоса – это что-то особенное! Посмотрел на него – и уже утешился! Об одном лишь я прошу и умоляю вас – ни в коем случае его не нагревать!
Госпожа Афродита взяла в руки банку. Мед был белесый, густой, как манная каша невесомого помола, и жирно блестел, как сливочное масло.
– Хочу попробовать, – решила Афродита.
– Можно?
– Естественно? – легко согласился Манолис.
Афродита отвинтила крышку и направила свой сморщенный палец к меду.
– Руками?! – остановил ее Манолис в последнюю секунду. – У нас же пандемия! Погоди! Я дам тебе ложку!
***
Прокопий, отвлекшись от приятного разговора с приятной девушкой, изволил показать нам фокус.
– Вот эта красавица, – сказал, принимая в руки круглую, как фонарь, рыбу, с розовыми губами, встретившимися в поцелуйчике, – несправедливо называется «свинорыбой», видимо, за ее большие щеки. Смотрите!
Прокопий заломил кверху спинной плавник, напоминающий длинную колючку кактуса.
– Теперь попробуй опустить его назад!
Я подергала за плавник – ничего не получилось. Колючка застряла в положении «вкл», как вкопанная.
– Отчего это так? – заволновалась очередь.
– Да это, – засмеялся Прокопий. – Она это понарошку. Играет с нами. Это не рыба, а произведение искусства. А искусство – всегда игрушка, оно ненастоящее, тебе понятно? Купи ее, чтобы украсить свою ёлку!
***
– Хорошей встречи! – попрощался Прокопий.
– Радостного нового года!
– Ждешь от нового радости? Чего-то хорошего? И ничегошеньки не скажешь о старом? Не будешь его ругать?
– Тяжелый, да. – подтвердил Прокопий, откупоривая виски. – но я многое узнал. Например, что не только деньги, но и радость может быть привилегией. Поэтому план такой: нового и хорошего я не жду, но радоваться планирую гораздо чаще!