19 июня 2019

Продается любовь к ребенку, дорого: как вещизм заменил нам естественное гнездование

Продается любовь к ребенку, дорого: как вещизм заменил нам естественное гнездование
377
Автор: Леля Власенко
Источник: НЭН (Нет, это нормально)
Фотография: Ольга Агеева

Будущие и начинающие родители часто оказываются жертвами маркетинговых ловушек, заставляющих их покупать совершенно ненужные «околобеременные» и детские вещи. Об этом феномене решила порассуждать Леля Власенко.

«Поздравляем, вы беременны!». «Вот список вещей, который вам нужно купить». Между этими репликами проходит совсем немного времени.
Сначала врачи, свекровь, мама, бабушка, подруга, форумы говорят нам, что купить. А потом, когда они уже как следует отравят консьюмеризмом пробуждающуюся в нас заботу к этому странному существу внутри, списки начинаем составлять уже мы сами — и нет им конца.

Деньги улетают прочь, мы покупаем десятки бессмысленных вещей, которые ребенок никогда не оценит так, как обещают продавцы и покупатели, а в придачу к ним приобретаем привлекательнейший бонус — иллюзию. Иллюзию потребительской конвертации любви, ценную потому, что очень страшно вначале, что вот ты беременна, что ты теперь мать, мама или (что еще больше щекотит нервы) мамочка, — а чувства, которые ты испытываешь к беременности, к этому скоплению клеток и надежд внутри себя, совсем не похожи на то, что массовая культура приписывает твоему новому статусу.

Они сложнее, глубже и неоднозначнее всего того, что принято считать любовью. А поскольку внешний мир не унимается в своих торопливых и навязчивых попытках сделать из нас «мамочку», внутри появляется комплекс вины: я что, неправильная?

Природа беременности делает из нас птиц, которые вьют гнездо так, как чувствуют и могут. Не давили бы на нас, мы бы и сами купили то немногое, что нужно в первый год жизни младенца: несколько боди, комбинезонов, защитного чехла для телефона (мой айфон, к примеру, без такой защиты утонул под направленной струей переработанного дочерью молока). Но эту древнюю внутреннюю — и правильную — архитектуру пытается безжалостно стереть общество потребления, заменив естественное гнездование вещизмом.

Коммерсанты и их полезные помощники в виде свекрови, блогеров или еще кого спекулируют на теме любви к ребенку, как черти. А внутри все клубится это сильное странное чувство, эмбрион любви, зреющий вместе с самим плодом.

И когда мы блюем с утра; когда видим, как живот искривляется, и кажется, это нечто изнутри порвет сейчас его и возникнет Чужой; когда все время голодно, но тошнит при виде еды; когда уже снова хочется писать, пока еще сидишь на толчке; когда снится, как рожаешь кота, или думаешь, на какой хрен нужно тереть соски вафельным, господи, полотенцем, и вдруг вообще мои сиськи лопнут, — то так соблазнительно взять и сказать в ответ на очередную рекламу (или совет) о какой-нибудь погремушке за несносную цену: окей, да, вот это любовь. А паровой стерилизатор латексной пустышки с прорезывателем в виде зайца — это любовь восьмидесятого уровня. Значит, я могу не чувствовать себя виноватой в том, что мне непонятны мои ощущения. Значит, я могу скрыть от себя то, что они не превращаются сразу в любовь и — не должны. Я могу проигнорировать, что любовь придет потом, и вовсе не обязательно даже в день рождения ребенка. Ведь я покупаю ее. Я покупаю не анатомическую ванночку и не малофункциональную люльку, я покупаю любовь.

И порой мы хотим купить все, чтобы наша любовь была больше. Мы же «мамочки», а есть ведь и следующая ступень — «хорошая мамочка», будь не ладна эта система статусов.

А циничные продавцы, навязав, удовлетворяют этот спрос: тысячи мишек и слоников, вот эти таблеточки, витаминки, бандажик-вам-необязательно-но-лучше-купить, шапочки, полотенчики, пеленочки, контейнер и запасной контейнер для пресловутого стерилизатора, ковричек, подставочка, сортер, погремушка-развивашка, аа, ааааа, аааааааааааааа.

Ребенок (да и сама жизнь) отнесется к этому снисходительно, но безжалостно. Большую часть вещей, которые нам предлагают как совершенно необходимые, полезные и развивающие, он в лучшем случае проигнорирует. Он маленький посетитель Вудстока, его прет от ложки и травинки. От крышки. Его штырит от прикосновений и звуков, от бликов и ароматов.

Большой вопрос, например, — при грудном вскармливании, по крайней мере, — нужна ли в первый год кроватка. Обе моих дочки и все — да, все! — дети друзей в основном игнорировали существование кроватки, ее смысл сводился к тому, что там можно было на несколько минут оставить ребенка, чтобы сходить в туалет или дерзко принять душ.

Или, к примеру, вместо супердорогих, суперодобренных и суперправильных в целом прорезывателей мои дети всегда предпочитали грызть крышки на бутылках «Боржоми»…

Итак, что вместо дорогой искусственной фигни? Какая фигня истинная?

Потрогать шерсть и шелк, бархат и коврик для суши, то самое вафельное полотенце и драные джинсы. Пошуршать упаковочной бумагой или бумажным пакетом (и не бумажным тоже можно — нет, ребенок не задохнется, как только возьмет его в руки). Понюхать апельсины и ромашковый чай, тюльпаны и лаванду, пирог с корицей и имбирный лимонад. Увидеть блики от фольги, новогодних гирлянд, свечки (нет, ребенка не поглотит пламя сразу, если поднести его к свече). Попихать подвешенные над кроваткой колокольчики, подергать ленты, пнуть как следует самодельную зебру с шуршащими крыльями (мобиль с мишками, одетыми в бабочек, летающими под шум волны, с проектором, освещающим потолок листиками и звездами, всегда был исключительно моей любимой игрушкой — только младшая дочка несколько раз давала ему шанс, но не более того). Выковыривать рисунки из простыней, татуировки с кожи. Греметь ложками, рвать бумагу и мамины волосы, выкидывать из ящика открытки, ползать по открыткам, рвать открытки, запихивать куски открыток в ящик. Шуметь маракасами, созданными из пустой бутылочки из-под йогурта, заполненной на четверть рисом или фасолью. Засовывать в эту фасоль пальцы, как Амели. Смотреть на себя в зеркало. Делать совместные селфи. Переползать препятствия из родительского живота и подушек. Рисовать — в эру прикорма — едой на столе и на себе: маски из пюре индейки были в нашей семье хитом. Танцевать на маминых руках под самые безумные миксы AC/DC и саундтрека к «Троллям». Старые провода, старые пульты, старые телефоны — о, ни один игрушечный телефон, пульт или компьютер не заменят оригинальных прототипов. К счастью, мой компьютер смертельно сломался незадолго до рождения дочери, и она радовалась возможности поработать так же, как и я — неподдельно.

Сейчас, оглядываясь на то, как развивались с годами предпочтения моих детей, научившись у них самих этому списку классных вещей, я понимаю, что отдала слишком много денег на предметы, которые, как меня убеждали рекламодатели, продавцы, само устройство детских магазинов, многих публикаций о детях, манера говорить о детях, вся эта аура контроля и соответствия, которая окружает тему беременности и новорожденных детей, — все это было вовсе не нужно. Только книги вечны, это и младенцу лучший подарок, их никогда не бывает много, и они по-настоящему волшебны.

Вот и покупала бы их в десять раз больше. А еще — потратила бы больше на массаж, на кино и кафе, и вообще — приобретала бы то, что хотела купить, а не должна была, как говорило общество потребления. Лучше, скажем, сразу купила бы вина и основательно бы его упаковала — есть в моей семье такая традиция, купить бутылку ребенку и подарить, когда ему стукнет 18.

Лучше скопила бы на терапевта, который может понадобиться при кризисе трех лет (а еще двух и четырех), или создавала бы потихоньку стабфонд для оплаты услуг бебиситтера — потому что самый нужный для мамы товар — это подзарядка, и она слишком многолика и субъективна, чтобы продаваться в виде какого-то предмета в популярном интернет-магазине, а в основе ее — время для себя.

Когда мои дочки подросли — сейчас им четыре с половиной и два с половиной — они стали самостоятельно выстраивать отношения с коммерсантами, и хоть на них нападает то и дело консьюмеризм, они довольно чутки к собственным потребностям. Они создают свой мир по пазлам. В нем не хватает, черт возьми, принцессы Селестии, но зато есть две Искорки. Есть куклы-вампиры и оборотни, но никак мы не найдем горгулью, и я готова многое за нее отдать — уж точно все те деньги, которые потратила на то, что мне предлагалось считать «любовью к малышу», когда достаточно было купить лавандовый крем для ног, которые постоянно пухли, нарыдаться всласть и сказать про себя им всем: руки прочь от моего гнезда, стервятники.

Талантливый и по-настоящему свободный музыкант и мама Аманда Палмер как-то призналась, что после рождения сына умышленно ничего не читала о детях, чтобы не заглушить свой внутренний материнский голос. Нужно было чаще ее слушать. И еще чаще — себя и двух своих хиппарей. Дженнис и Джоплин моей души.