Сегодня воскресенье, а значит, нас ждет продолжение волшебной истории про Люкке - специалиста по... ужасам, сверхестественному, необъяснимому? Девушки, способной поверить в то, во что другие не верят. Увидеть то, чего другие не хотят видеть. Взрослого человека с душой ребенка. И ее верного друга и помощника Рика. Удивительная история от Юлии Кулаковой для всех любителей фантастики, приключений, загадок и тайн.
Читать часть 1. История о необъяснимой девочке
Часть 2. Псы и бабочки
Утренние часы у окна гостиной под песни Sia и с книжкой в руках. Прямо в лучах солнца, а так как окно открыто – будем считать это солнечной ванной. С детства люблю сидеть на подоконнике. А на столике, распространяя потрясающий аромат на всю комнату, стоит чашечка кофе. Никогда я не была тихой и домашней, но такая подзарядка иногда нужна всем. Почувствовать, что я – здесь, как говорят – в этом самом моменте. Я – здесь. И я одна.
Кхм. Ну ладно. Не совсем одна.
Любимая песня «Unstoppable» прерывается на середине. Вместо нее слышно сначала кряхтение, а потом – какой-то ненавязчивый недо-джазик, таких роликов много размещают на ютьюбе. Легковесное трень-брень часов на десять, наслаждайтесь.
Не оборачиваясь, говорю:
— Вы не есть человеческое существо, мистер Рик. Говоря попросту — скотина вы.
— И тебе доброго утра, — отзывается Рик. — Я поспать хотел, а ты тут включаешь всякое.
— Верни песню, болван, — реагирую я.
— Не могу я такое с утра слушать, — я и не оглядываясь знаю, как он сейчас картинно держится за голову и гримасничает. – Кофе еще есть?
— Да иди уж на кухню, несчастный, есть еще, — смягчаюсь я. Наверное, правда не стоило его будить сегодня. Он же не виноват, что у нас выходные совпали.
Да-да, смейтесь-смейтесь, я теперь снимаю жилье вместе с Риком. Его сосед съехал, одному ему по деньгам не потянуть, а плата здесь меньше, чем в моем районе. На самом деле, между нами говоря, денег бы ему родители еще подбросили: просто с тех пор, как мы стали «специалистами по ужасам», он не хочет оставаться по вечерам один. Даже девушек перестал приводить к себе, не знаю уж, где он с ними встречался, а главное – почему решил, что в других местах безопаснее. Чего только от страха не придумаешь. Сначала он искал соседа – мужчину, но потом сказал себе (и мне): стоп, Люкке, а почему бы тебе не переехать в свободную комнату, чтобы команда ловцов необъяснимого всегда была вместе?
И я решилась. Хозяин дома, правда, сначала рассердился и заявил, что он не сдает свои комнаты для романтических отношений и это нам, молодым, не какой-то дешевый мотель. Смешной дядька. Можно подумать, у двоих парней-соседей в наше время не могут оказаться эти самые романтические отношения. Но хорошо, что об этом Рик хозяину не сказал: тот бы перепугался и вообще перестал бы сдавать жилье. А так мы все-таки убедили строгого усатого господина, что мы с Риком коллеги и никаких любовей между нами не водится, мы и так очень надоедаем друг другу на работе. Честно говоря, мне хотелось убедить хозяина еще в нескольких вещах (например, в необходимости мыться и хотя бы иногда менять замызганную розоватую футболку, которая ему еще и велика, на что-нибудь более приличное), но это уже детали. В результате теперь я буду наслаждаться выходными с потасовками за право выбирать музыку в гостиной — и небольшой экономией.
— Не так уж много кофе там оставалось, — пробурчал Рик, усаживаясь напротив меня на диван. Без очков он выглядит смешно, да и просто в лице будто чего-то сразу не хватает. – Ох, вот это да! Люкке, а с тобой всё в порядке? Может, нужна помощь? Я всегда выслушаю, если надо!
— Рик, ты чего в свой кофе подмешал? Я прекрасно себя чувствую, и вообще I`m unstoppable, просто ты меня разозлил, когда эту песню выключил!
— Я не про песню! А про… — он понизил голос, — а про твою книгу.
Вот оно что.
— Да, это стихи Сильвии Плат, и что?
— Откуда они у тебя?
— Из библиотеки. Некоторые люди читают книги, представь себе. Кстати – мне ее стихи не нравятся. Просто заполняю пробелы в образовании.
— Ну и напугала, — Рик выдохнул. — Я чуть в столб не превратился: мало того, что ты сегодня дома, так еще и Сильвию Плат читаешь с утра пораньше. И, кстати, до сих пор не призналась мне, где именно ты теперь работаешь. Это тоже подозрительно. Может, тебя завербовал кто. Секта. Клуб самоубийц. Или…
— Всё, прекрати молоть чушь, — я махнула на него книжкой. – Приличному человеку читать стихи нельзя! Вот возьму и начну сама их писать.
— Про смерть? – физиономия Рика снова стала озабоченной. Какой он все-таки глупый.
— Зачем про смерть? Про призраков напишу. Будем считать, что у меня профессиональная деформация. А можно и про природу. Солнышко, цветы, бабочки.
— Ты – про цветы и бабочек? Я же кофе подавлюсь!
— И про то, как ты подавился, тоже напишу. «Вот он бродит, тихий призрак, с чашкой кофе…»
Рик запустил в меня диванной подушкой, я увернулась, и подушка вылетела на улицу.
— И про то, как ты не пошел за подушкой, тоже напишу, — пригрозила я.
— Потом схожу. Слушай, ну где ты все-таки теперь работаешь, а? Я же все равно в доставке, так что уже на этой неделе узнаю, — затянул Рик.
Рик трудится серьезно: доставляет еду заказчикам. Вот кто мог бы уже, действительно, сделать имя на ниве литературы. Только не на стихах, конечно, а на историях из жизни клиентов. Доставляя продукты и готовую пищу, можно такого навидаться – издатели потом мемуары с руками оторвут.
— Туда, где я работаю, ты точно не попадешь, — говорю я.
— В морг? В психиатрическую лечебницу? В приют для бродяг? Там я тоже бываю. Думаешь, в этих местах не люди работают? Люди. А значит – тоже хотят есть.
Я пожала плечами. Нет уж, ты меня не разговоришь.
— А на днях – знаешь у кого был? У самого Макса Эфроима Д.!
Вот тут даже я привстала.
— Погоди-ка. В смысле – в его… доме?
— Не просто в его доме, то есть в замке. Он лично открыл двери, без всяких слуг, и принял заказ!
— Вот это да. Я думала, он где-то за границей живет! А то и помер давно. Его книги-то я постоянно вижу. Магазины их распродают, как лимонад в жаркий день. А чтоб он жил тут, по соседству, в родовом поместье – такого даже представить не могла. Мы в школе про его замок учили. Я так и привыкла думать: вот замок стоит, вот земля их рода, а сам наследник – ну, где-то живет, только не здесь. А коллекцию его знаменитую ты видел?
— Нет, не видел. Как ты себе представляешь: он с ней ко мне вышел, что ли? Но я немного задержался у дома и кое с кем познакомился.
— Да кто бы сомневался, что ты везде познакомишься. Кстати, его предок, который этих бабочек несчастных собирал, стихи писал. Про то, как он любит всё живое. Убивать это самое живое ради коллекции — ничего себе любовь. Интересно, он свою жену тоже в эфир обмакнул? Или как там, в его время, с бабочками расправлялись, чтоб увековечить?
— Жена у него как-то страшно погибла, кстати, — Рик наморщил лоб. – Не помню, где-то слышал. Но в школе об этом точно не говорили.
Я открыла рот, чтобы сказать, что мы только что раскрыли старинное убийство – и тут раздался звонок в дверь. Рик подпрыгнул и помчался открывать.
— О нет, — простонала я.
Только этого не хватало.
Через минуту сияющий Рик вошел в гостиную в сопровождении весьма милой девицы. Невысокая, с черными длинными волосами и выбеленной челкой. В очках как у Рика, вместе покупали, что ли. И в руках у нее была наша диванная подушка.
— Это Кирсис, — сообщил Рик.
— Люкке, — я помахала рукой.
— Люкке — моя коллега по ловле ужасов, как я уже говорил. А дома она сегодня потому, что…?
— Потому что на работе сегодня ремонт и всех отпустили, — сказала я.
— Люкке, а где ты работаешь? – спросила Кирсис. Рик улыбнулся во весь рот и стал похож на кровожадную акулу.
— В библиотеке, — выдавила из себя я и похлопала по книжке стихов Сильвии Плат.
**
— Ты так и не рассказала, как великий Д. взял тебя в секретари, — нежно произнес Рик и подвинул к Кирсис чашку кофе. Вот мы и обновили специально купленные чашки для гостей.
Девушка аккуратно взяла чашку, невесомо подула на кофе и отпила так, что ее губы сложились… даже не знаю, как это назвать. Если кто-то когда-то будет проводить конкурс на самое изящное питье горячих напитков – я отправлю туда Кирсис, а потом потребую свои проценты с приза за первое место. Кажется, я уже знаю, почему господин Макс Эфроим принял ее на работу. Вот старый…
— Не совсем в секретари, — продолжала девушка мелодичным голоском. – Я должна записывать его сочинения. Он диктует вслух, а я сижу с ноутбуком и печатаю. Он потом сам перечитывает и правит.
— И ты, конечно, подписывала что-то там, чтоб никому не рассказывать, что он пишет? – у Рика округлились глаза, он будто с ребенком разговаривает.
— Нет-нет, ничего такого, — Кирсис помотала головой, отчего затряслась аккуратно уложенная челка. – Он сказал, что надеется на мою порядочность.
— Жалко, что мы не можем узнать, что будет в его новом романе. Наверное – еще больше мистики и ужаса, чем в прежних… — сказал Рик.
— Кое-что я могу сказать, — радостно изрекла Кирсис. – Новый роман уже готов и отправлен издателям! С завтрашнего дня мы начинаем работу над еще одной книгой. И да, этот роман очень страшный, очень. Я боялась, что не смогу быстро печатать, настолько в некоторых местах страшно было. Но так интересно! Не хотелось прерываться. Когда заходила его дочь, приходилось отвлекаться, вот это было неприятно.
— А чего хотела его дочь? Она же, наверное, уже немаленькая, может о себе позаботиться? — невозмутимо продолжал спрашивать Рик. Тут я поняла, что он задает вопросы не просто так, что-то его настораживает. Люкке, ты теряешь хватку.
— А-ах, — вздохнула Кирсис. Интересно, произнесение этого междометия отрабатывалось годами или все-таки нет? А-ах, мне мешают эти мошки. А-ах, какая неприятность. Кирсис продолжала, смахнув с юбки несуществующие крошки (к печенью она не притронулась):
— Дочери двадцать лет. Она совершенно ничего не умеет, как мне кажется. Нервная девушка, отец зовет ее «впечатлительной». У нее разные фобии, которые постоянно меняются. Сейчас, например, она боится песика, которого господин Д. недавно привел с улицы. Песик очень-очень милый, дает себя гладить. Он сам увязался за Д., сам выбрал хозяина, такой умница! А эта капризная наследница каждый день выговаривает отцу, что его питомец на нее страшно смотрит, рычит и пытается укусить. И все это будто бы происходит, когда она остается одна, а мы с Д. уходим работать. Ну кто ей поверит?
— Я поверю, — не выдержала я. — Уличный пес, без прививок, — это опасно. Вполне мог невзлюбить одного конкретного человека.
Кирсис помахала рукой в воздухе:
— При нас песик прекрасно себя ведет даже с ней. Но не о чем беспокоиться: отец уже показал дочь психиатру, ей назначены лекарства. Надеюсь, она их принимает. Всё-таки она, наверное, тоже не виновата. Столько смертей в их семье, и все такие необычные. Наверное, она еще девочкой узнала историю семьи, и развилась болезнь…
— У девушки, наверное, имя есть? — не выдержала я. Рик сделал страшные глаза: не обостряй, сначала выясним. Но Кирсис ничего не поняла, к счастью:
— Роза… Розамунда, кажется. Не знаю, кто ее так назвал, но уж точно не Макс… не господин Д. Наверное, ее мать. Я так и представляю женщин их семьи порхающими, как бабочки. Все стены замка увешаны женскими портретами. Говорят, каждый раз рядом с бездыханным телом обнаруживали летающих разноцветных бабочек, даже если смерть настигала их в плотно закрытой комнате.
— Ничего себе, — вырвалось у меня. Кажется, для нас с Риком есть работенка. Причем срочная. Промедление может стоить кому-то жизни. Хотя… там были бабочки, а вовсе не пес.
— Песик, — вслух сказала я. – Маленький и пушистый очаровашка тоже может больно кусаться, если….
— Маленький? – перебил Рик и нечаянно толкнул свою чашку. — Видел я этого маленького, он вместе с хозяином меня встретил у двери! С хорошего пони этот маленький, и так зарычал, что я чуть в штаны не … ойййй. Прошу прощения. Чуть не испугался, я хотел сказать.
Кирсис взглянула неодобрительно. Надеюсь, Рик не рассчитывает на ее благосклонность. Особенно теперь. Тем более что по сравнению с хозяином целого имения он и так не выигрывал.
Я медленно сложила пальцы рук. Это мой знак для напарника. Корявый, конечно, неудачный, надо другой придумать, но пока – что уж есть.
— Кирсис, — проворковал Рик, — мы с Люкке всю жизнь мечтали познакомиться с настоящим писателем ужасов. Ведь это же наша профессия – ужасы. А еще никогда не бывали в замке…
— Странно, — поморщила носик Кирсис. – Д. сказал, что школьников возят на экскурсии в его имение. Я, правда, нездешняя, могу чего-то не знать… Не знаю, как к этому отнесется Д.
— Значит, мы с Люкке умудрились проболеть такую интересную экскурсию, — бодро ответил Рик. – Кирсис, здесь душно, пойдем погуляем. Заодно и обсудим всё.
Когда дверь за ними захлопнулась, я прямо физически почувствовала, какое у меня раздосадованное лицо. Кожей почувствовала. Вовсе в нашем прекрасном доме и не душно. Это в дурацких замках душно. Я точно знаю.
**
— Я очень, очень рад, молодые люди, - потирал руки краснолицый невысокий человечек в бархатном пиджаке, радушно улыбаясь. Не так, ох не так я представляла себе автора леденящих кровь романов!
— Кирсис! – крикнул он. – Будь добра сварить нам кофе! Или молодые люди желали бы прохладительных напитков?
— Нет-нет, кофе – это прекрасно, — рассеянно пробормотал Рик, разглядывая стены.
После кофе мы отправились смотреть знаменитую коллекцию бабочек. Будь я писателем – наверное, показала бы сначала свои книги, но у каждого свой взгляд на вещи. Похоже, что семейная история для Д. была важнее собственной славы (не мировой, конечно, но всё же его знают и читают, я сама сбилась с ног выдавать его книжки в библиотеке) и собственных произведений.
Старинные лестницы не производили впечатления добротных и крепких, а в замке было холодновато – да и сыро. Вдохновишься тут, пожалуй, на ужасы. Особенно когда ноги отстудишь: холод пробирал меня даже через никогда раньше не подводившие кроссовки. И как здесь жить?
Дверь в нужный нам зал Макс Эфроим Д. открывал с торжественным выражением лица, будто только что перерезал красную ленточку. Я невольно ахнула. Всё помещение было отдано под знаменитую коллекцию: на особых панно, размещенных на стенах, заботливо отгороженные от мира музейным стеклом, навсегда застыли бабочки. Казалось, здесь смешались все краски планеты. Насекомые большие и маленькие, те, которые я видела на улицах, и совершенно невообразимые в наших широтах. Я старалась скрыть, как мне тяжко смотреть эту экспозицию смерти. Вот бы все бабочки сейчас сорвались и полетели! Завизжала бы восторженно глядевшая на хозяина замка Кирсис, закрыла бы руками голову с белой челкой. Залез бы под вот этот столик тучный Макс Эфроим Д. А я бы радовалась, причем открыто. А пока мне хотелось плакать. И дело вовсе не в том, что с утра я читала стихи Сильвии Плат. Она бы, наверное, сочла этот зал достойным своего пера.
— А теперь — жемчужина коллекции! — провозгласил Макс. Его рука указала на самое старое панно, простое, без украшенной рамки. И я ахнула еще раз. Передо мной была бабочка, пожалуй, размером с мою голову. Нет, даже с голову Рика. Если бы такое на меня вылетело из-за деревьев – даже не знаю, как бы я устояла на месте.
Но бабочка была невероятно красива. Её крылья переливались красным, оранжевым, желтым. И что-то подсказывало мне, что это уникальный экземпляр, другого такого в мире нет. А главное – само насекомое совершенно точно не хотело называться экземпляром и закончить свою жизнь в качестве экспоната частной коллекции.
— … Да, сюда тоже привозят школьников, — отвечал Макс на вопросы Рика. Кажется, я сильно отвлеклась. Ничего, сейчас сосредоточусь.
— Папа! – раздался женский голос.
По тому, какое лицо состроила Кирсис, можно было подумать, что кто-то прервал священный ритуал в древнем храме. Причем такой ритуал, от которого зависит выживание государства.
Макс тоже не был доволен появлением бледной, высокой девушки в домашнем платье, которая сжимала в руках пузырек с приклеенной к нему бумажкой рецепта.
— Ну что у тебя, Рози? — спросил он.
— Папа, я не могу говорить при всех, выйди со мной! – попросила она. В глазах была такая мольба, что мне стало не по себе. Самый жестокий тиран бы уже выбежал в дверь. А Макс не шевелился.
— Рози, я принимаю гостей. Дело опять в собаке?
Рози кивнула:
— Папа, поверь мне! Он всё понимает, как человек, он не собака! Он ненавидит меня и хочет убить!
— Дорогая, успокойся. Прошу простить, дорогие гости, моя дочь стала такой впечатлительной, что иногда переходит все границы. Кирсис, принеси воды для Рози.
Кирсис выскользнула из зала. Рози залилась слезами. Макс качал круглой головой.
Я сложила пальцы рук. Медленно.
— Господин Д., — как ни в чем не бывало начал Рик, — а позвольте вас спросить, как именно был пойман этот экземпляр?
— Рози, — тут же обратилась я к наследнице, — а можно вас попросить показать мне удобства?
И, не дожидаясь ответа, я подхватила Рози под руку и вывела из зала. Та изумленно смотрела на меня.
— Вы здесь с какой-то целью? — шепнула она мне в коридоре. — Что вы хотите узнать?
— Да, с целью, - ответила я. — Но удобства бы не помешали, если честно: уж очень замерзли ноги! И да: я – Люкке.
— Розалинда, — прошептала Розалинда.
Кирсис, ты даже имя расслышать не могла.
**
— Слушайте, Рози, вот сколько мы шли до, простите, туалета? Минут пятнадцать? Но это же ужас. И как до уборной добегали бедные школьники на экскурсии? Слушайте, я разгадала загадку всех веков. Я знаю, откуда в замках берутся привидения!
— И откуда же? — бросила настороженный взгляд Рози.
— Это несчастные гости, которые пошли в туалет и заблудились. Так и остались в замках навсегда. А завывают по простой причине: уборной они так и не нашли!
Розалинда остановилась. Еще раз посмотрела на меня. И наконец-то поняла, что я шучу, и рассмеялась таким здоровым смехом, что я твердо решила: эта девушка совсем не больна.
— А еще я поняла, — стараясь не улыбнуться, продолжила я, — откуда богатства у владельцев замков. Некоторым гостям они все же показывают, куда идти. За очень большие деньги!
Рози уже смеялась не переставая.
— А как вам нравится, чтоб вас называли? — спросила я на пороге ее комнаты.
— Линда, - ответила она не задумываясь. — Так звала меня мама. А потом отец забрал меня у нее. Она теперь одна.
«Значит, мать жива, — подумала я. — Если вспомнить, что говорила Кирсис про многочисленные смерти, то можно подумать, что проклятие – или чем оно является – поражает только тех, кто живет на этой земле.»
— Но, наверное, вы можете найти свою маму?
— Я не могу. Я совсем не знаю, как устроен мир, почти всю жизнь провела рядом с отцом. А теперь я считаюсь больной, и этот пес… Он убьет меня, я знаю.
И Линда, которая только что так заразительно смеялась, расплакалась. И снова стала теребить пузырек с таблетками. Я забрала его и поставила на столик из дерева грубой работы. Зверски аскетичная комната для молодой девушки у нее была, скажу я вам. Уверена, что Кирсис, влюбленно глядящая на Макса, мечтала совсем не о такой жизни.
— Линда, расскажите про пса, — я решила действовать. — Кстати, где эта зверюга?
— Не знаю, он все время пропадает из замка, и никто не знает, как он это делает. Отец души не чает в своем песике, он даже не задумывается, что это создание исчезает даже при запертых дверях. Он почти не ест и не пьет. Когда зверь впервые вошел в мою комнату — я еще не боялась. Но он стал рычать, бросаться на меня. Можете считать меня больной, как все считают (по бледным щекам снова потекли слезы), но у него человеческий взгляд, и в нем столько ненависти! Отец до сих пор никак не назвал его – но только потому, что ищет достойное имя, представляете? Мне не верят. Никто мне не верит. Если не убьет пес — убьет это лекарство, мне от него так плохо!
— Линда, давайте сделаем вот что. Вы можете пока сделать все возможное, чтобы не оставаться с тварью наедине? А назавтра – надо придумать, под каким предлогом мы с Риком можем остаться в доме. Посмотрим еще, кому поверят!
**
— Слушай, мне только что звонила Кирсис, — заявил Рик, войдя в дверь и едва не уронив купленную на ужин пиццу. — Звала на завтра нас, настойчиво так. Господин Макс Эфроим просит нас в гости пожаловать и даже с ночевкой. Розалинда заявила, что требует нас позвать как настоящих специалистов по необъяснимому. И если мы ничего не найдем подозрительного – она готова признать себя больной и лечь в больницу. Папаша рад такому решению всех проблем. Ну, как тебе дело, которое я обнаружил, а?
— Жуткое дело, — призналась я. — Ненавижу, когда родители не верят детям. А Рози, тьфу, то есть Линду еще и у матери отобрали. Какая дрянь ваш Эфроим.
— Эфроим не он, а их именитый предок, с которого началось собирание коллекции. У потомков с тех пор это обязательное второе имя. А теперь слушай, что мне рассказали, пока ты разведывала местонахождение стратегически важного пункта «уборная». Бабочку эту поймали не в каких-то джунглях Амазонки, а в нашем лесу! Эфроим Д. быстро прославился, получил медали от разных обществ, много ездил поначалу, потом решил, что ценный экземпляр испортится от таких гуляний по стране, и оборудовал зал. А выезжать начал с другими …ну, этими, картонками с бабочками, или на что они там приделаны. А потом погибла его жена, и он стал жить затворником. Смертей в этой семье не просто много, а очень много. Незамужняя дочь этого самого Эфроима. Жена сына, ей было не больше двадцати. Осталась совсем маленькая внучка. Та тоже погибла, когда стала взрослой, буквально сразу после рождения сына. И так далее и так далее. Тела находили и в замке, и неподалеку, и никаких видимых причин смерти! Никаких. И да, рядом с ними видели бабочек. Живых. И при этом ныне живущий наследник убежден, что его дочери ничего не грозит! Кирсис сказала, что завтра прибудут приходящие слуги на весь день, для уборки, значит…
— Значит, у Линды будет возможность не оставаться одной. Как же долго ждать до завтра, — сказала я.
К пицце я притронуться не смогла. Хорошо, что аппетит Рика в любых ситуациях заслуживает книги рекордов.
**
Полдня мне, как ни крути, нужно было отработать в библиотеке. А где-то в замке, возможно, еще ночью Линда забыла запереть дверь, или ей запретили это сделать, и зверь уже ворвался к ней. А если он действительно умеет проходить сквозь стены? Я не должна была ее оставлять. Надо было приехать, хоть как пробраться к дому… ага, нарваться на сигнализацию и охрану владений одновременно и загреметь в кутузку. И тогда псу – полная свобода. А может, он и не нападет? Может, существу достаточно того, что наследница Д. будет признана сумасшедшей? Я верила Линде. Пес – разумное существо, и оно мстит, как мстил еще кто-то, кто оставлял бабочек. Не бабочки же мстили, в самом деле. Но за что? Одно из двух: либо есть еще какие-то темные истории у этой семьи (а у кого из древних родов их нет?) и я до них за день точно не докопаюсь, либо дело в этой странной бабочке с человеческое лицо размером. Кто-то позавидовал? Ну, глупости. Потустороннее существо завидует коллекционеру. Бред.
У тел находили бабочек. БАБОЧЕК. Люкке, ты ослица.
Они и есть те самые существа.
Превращаются ли некие твари в бабочек, меняя настоящий облик, или существуют в виде этих насекомых — сейчас не так важно. Эфроим убил древнюю бабочку. Потомки «бабочки» теперь убивают его потомков. Потомки, их слуги, приспешники — да кто угодно. Но при чем тут пес?
Я схватила новую книгу, в которой рассказывались истории и легенды нашего округа. Найду ли я что-то в интернете — неизвестно, до сих пор же не нашла, а в книжке местного автора могут быть какие-то слухи, сплетни…
— Ой, мисс! — послышался детский голосок.
Я выпрямилась.
— Мисс Люкке, — прочитала мой бейджик девочка с ранцем на спине и огненно-рыжими косичками, завязанными вокруг головы. Я и не услышала, как она вошла.
— Да, слушаю? – я изобразила заинтересованность.
— Мисс Люкке, мне как раз нужна вот та книжка, которую вы читаете. Я ее уже брала. Мне проект надо доделать. Про замок господ Д.
— Сейчас, дорогая, сейчас, — промямлила я, пролистывая с жуткой скоростью страницы, начиная с последней: смерти, бабочки, смерти, бабочки… надеюсь, девочке задали не это, а то, что в самом начале книжки: о том, как строился замок, например. Или еще что-то жизнеутверждающее.
— Я дошла до страницы, на которой погибает жена господина Эфроима, — со значением сказала девочка. – Её загрыз пёс.
— Пёс?!
Кажется, я закричала слишком громко. Но девочка оказалась не из пугливых.
— Да, пес, — радостно выпалила она. – А когда люди прибежали и хотели застрелить страшного пса, женщина в последний раз шевельнула рукой, капли крови попали на адское создание, и оно исчезло! Автор книжки считает, что существо не имело права проливать кровь невинного человека, и потому такое с ним произошло!
В другой раз я бы ухохоталась над словами «адское создание» из уст такой малышки. Но не сейчас.
— Люкке, ты сегодня дважды ослица, — громко сказала я. — А Макс — трижды осёл, раз историю собственного рода плохо знает. Дорогая, дождись мисс Лилиан, она сейчас придет и оформит как полагается твою книжку. Пока садись и читай. А мне нужно бежать.
**
— Скорее! – вопила я в ухо бедному таксисту. Терпеливый дядька попался, другой бы в лучшем случае из машины высадил. Обычно Рик меня останавливает в таких ситуациях, но сегодня он молчал, жалел меня. Я же ему сказала, что с работы меня стопроцентно теперь уволят.
Двери замка перед нами распахнула Кирсис.
— Рик, так нельзя! Вы были приглашены на более позднее время. Господин Макс очень занят, у него сейчас журналист из столичной газеты! Не вздумайте ему мешать!
— Где Розалинда? – спросила я, хватая Кирсис за руку.
— Откуда я… — начала она. Я бросила ее руку и помчалась к залу с коллекцией. Мы с Риком ввалились в дверь одновременно, где-то позади причитала, задыхаясь, Кирсис.
Господин Макс Эфроим посмотрел на нас так, как будто ему дали пинка. Журналист, немолодой уже мужчина, — заинтересованно.
— Где Розалинда? — закричала я. И, не говоря больше ни слова, бросилась вон из зала. До комнаты Линды было еще бежать и бежать.
Не знаю уж, что сказал им Рик, но они устремились за мной. Все. И Макс, которому явно не по здоровью был такой кросс, и журналист, и сам Рик, который стопроцентно теперь будет ходить со мной на утренние пробежки, и Кирсис на высоких каблуках.
— Надеюсь… вы всё… объясните! – выкрикивал на бегу господин Д.
Мы наконец приблизились к комнате Линды, когда оттуда раздался жуткий крик.
— Из зала вы бы ее не услышали, да? – бросил Максу Рик и первым ворвался в комнату.
Линда, совершенно бледная, вжалась в дальний угол. Перед ней стоял, скалил зубы и рычал жуткий черный зверь, которого только такой глупец, как Макс Эфроим Д., мог счесть собакой. Величиной зверь, пожалуй, превосходил теленка, — хотя, возможно, мне это показалось. Врать не буду: да, я испугалась.
— Линда! — возопил Макс. – Пес, нельзя!
Жуткое создание обернулось к хозяину и зарычало так страшно, что Макс осел на пол. Глаза зверя налились кровью.
Кровь.
Он не укусил Линду ни разу. Где я теперь возьму кровь, чтобы брызнуть на эту тварь?
Впрочем…
В висках стучала только одна идея. А времени на обдумывание не было. И когда пес вновь обернулся к жертве, я метнулась к столику, схватила пузырек с таблетками, бросилась к собаке и затолкала лекарство в его жуткую пасть.
Пес замер. Замотал головой, будто что-то мешало ему выплюнуть пузырек. Завыл. И…
…исчез.
Растворился в воздухе, будто его и не было.
— Как ты догадалась? — закричал Рик. Его только это волновало. Везет ему.
— Вина. Пес виноват в том… что ее травили лекарствами…
Я прошептала это и впервые в жизни упала в обморок. И в последнюю секунду успела расслышать грохот. Видимо, одновременно со мной потерял сознание Макс.
**
— Об этом писать никак нельзя, — уговаривал за дверью голосок Кирсис. — Мы можем договориться, господин Макс вам заплатит, — правда, господин Макс?
— Нет, — глухо отвечал Макс. — Пусть пишет. Пусть пишет, как я привел в дом дикого зверя и предал родную дочь. В остальное все равно никто не поверит.
Я очнулась на подушке Линды. А кровать, кстати, мягкая, хорошая. Хоть и выглядит не роскошно.
— Всё позади, — провела рукой по моей щеке Линда. — Ты спасла мне жизнь. Спасибо тебе.
**
Через неделю Линда — пока все такая же бледная, в дорогой дорожной одежде, как положено богатой наследнице, – прощалась с нами в аэропорту. Макс безропотно отыскал координаты ее матери, позволил связаться с ней, а когда Линда объявила о решении уехать – пообещал содержать свою дочь. Завещание в ее пользу он уже составил.
С работы меня не уволили. Распространились слухи про схватку с псом. Согласно им, пес был абсолютно реален, я его убила голыми руками и скоро получу правительственную награду за спасение жизни, и такую героиню увольнять никто не захотел.
Кирсис ушла от господина Макса. Ей не понравилось, что он согласился воплотить одну мою идею. Напоследок с нее окончательно свалилась маска вежливости, и Кирсис заорала, что мы все сошли с ума.
Газеты объявили о небывалом: Макс похоронит свою коллекцию бабочек, собранную поколениями его предшественников. Никаких последних экскурсий и фото. И похоронены бабочки будут в самом настоящем гробу на самом настоящем кладбище, такого-то числа в такое-то время. Каким образом удалось договориться об этом с властями — честно слово, не знаю.
В назначенный день похоронная процессия, состоявшая в основном из журналистов (а вы сомневались?), проследовала к могиле. Мы не расходились до тех пор, пока рабочие не установили памятник. Без надписей, в форме бабочки.
А ведь сначала Макс даже поторговался со мной. Давайте, говорит, похороним только самую первую, огромную бабочку, а коллекцию оставим.
— Нет уж, — сказала я. — А вдруг среди прочих панно тоже затесался родственник или слуга этих таинственных убийц? Столько времени они были выставлены на всеобщее обозрение. Пора прекратить этот позор – и , надеюсь, вашу семью простят. Чувство вины, как мы поняли, им хорошо знакомо.
От денег мы с Риком отказались, за исключением чисто символического взноса. В конце концов, мы даже не выяснили, что произошло. А лазить рукой в пасть собаки… будем считать, что это неудобство мне и оплатили.
И Макс, и журналисты уходили с кладбища в недоумении. Мы с Риком задержались и ждали. И дождались.
— Смотри, — сказала я Рику и указала на дорогу.
Никем не замеченный, там стоял автомобиль. И в него сейчас садилась женщина в траурном платье и черной шляпе с вуалью. Золотая бабочка на массивной цепочке у ее груди, качнувшись, блеснула на солнце.
Автомобиль бесшумно отъехал. На нем, прямо поверх обычной черной краски, был изображен незнакомый мне герб. Страны? Клана? Семьи? Не знаю. Но в его середине я совершенно отчетливо успела различить черный силуэт пса.
***
Вот так оно и было. Многое в этой истории осталось тайной, это так. Но насколько я держу нос по ветру в смысле новостей – и Макс, и Линда живут с тех пор спокойно и счастливо. Памятник вообще стал местной достопримечательностью. Ужас больше никого не мучает, клиент доволен – большего нам и не надо. Макс больше не пишет жутких романов, занялся новым делом, вложился в какие-то уникальные мастерские и, между прочим, процветает. А на днях мы с Риком приглашены к Линде на свадьбу.
Да, поедем. А как вернемся… визитка моя у вас осталась?
Обращайтесь, если что.