СДВГ. История одного диагноза
Основная причина, почему я решилась на этот текст: помощь другим мамам, которые сталкиваются с похожими проблемами.
До 1,5 ребенкиных лет я думала, что все дети такие. Подвижные, неугомонные, сующие свой нос куда надо и не надо. Откровением для меня стал поход в гости к соседям, у которых дочь —ровесница моей. Первое, что удивило — цветы в горшках на полу, сушилка напольная с бельем. Все так чинно, благородно. Муж еще уточнил: «А вы что, это все не убираете?» Соседи удивленно ответили, что, конечно, нет. Через час все встало на свои места. Горшки оказались перевернуты, игрушки разбросаны, мой ребенок пойман для ухода домой в районе потолка.
Симптомы, на которые стоит обратить внимание
Это было только начало. Дальше рекомендую особенно внимательно читать тем родителям, которые уже сами готовы сбежать куда угодно, лишь бы не вот это все:
- С 2 до 3 лет для меня — самый сложный период. Дочь физически уже могла поставить один табурет на другой и оседлать их, чтобы достать то, что нельзя. А вот мозгами, как говорится, еще не доросла. Поэтому правильные советы родителям, убирать все опасное и важное из зоны досягаемости, с нами не работали. Да и много ли там можно засунуть в пару антресолей.
- Силушка у дочери была неимоверная. В 9 месяцев лежа сдвигала табурет с сидящей бабушкой, а в год выдрала нафиг все заглушки на шкафах. Кастрюли и сковородки осиротели на ручки, а некоторые и на крышки. Деточка так играла. До сих пор ее сила прилагается куда угодно: к дверным ручкам, к креплению для штор в ванной, к гардинам, плинтусам и дверцам шкафов. Мне кажется, в нашем доме ни осталось ни одной живой вещи за 9 лет.
- В 3 года начались проблемы коммуникации с другими детьми. Ну как, проблемы… Увидев на улице ребенка, дочь радостно бежала к нему и заваливала его на асфальт. Нет, не от злости, от радости. Что, в общем-то, на возмущение ребенков и их родителей не влияло. В итоге, в то лето мы гуляли по 5 минут. До первого попавшегося ребенка на улице. На площадку я даже не совалась. Дома все проговаривали. Что эмоции можно выражать разными способами, что детям больно и они расстраиваются, что, в конце концов, я не могу ей позволить причинять ущерб другим и поэтому мы возвращаемся домой. Это прошло, когда дочь переросла.
- Со временем появилась проблема с границами и собственностью. Ее вещи — это ее вещи, а мои — как повезет. Ну подумаешь, пара помад и помятая книжка, да и что там, жалко тебе мать, что ли, если деточка в твоем халате походит? С моего языка до сих пор не сошли мозоли от увещеваний, что вот я твое без спросу не трогаю, а ты мое - почему? Но я до сих пор нахожу опустошенные гели, пены и шампуни, избрызганные духи. А вот золотой кулон, который пропал года 4 назад, наоборот, так и не нашла.
- Эмпатия. Моя милая, добрая девочка, с которой мы так много читали книжки, обсуждали поступки героев и учились распознавать свои эмоции, напрочь забывает обо всем, когда что-то идет не по ее плану. Она прыгает и орет рядом, когда я болею или сплю, она от злости может драться и пинаться. И даже когда в порыве чувств подлетает кого-то обнять, продолжает делать больно. Долгое время я это списывала на низкий болевой порог, тем более, дочь сама как-то сказала, что не понимает, почему другим больно. Ей бы так больно не было.
- Отношения с другими детьми вышли на новый уровень, но по-прежнему не такой дружеский, как хотелось бы. Она может сорвать с другого ребенка шапку, испортить поделку, спрятать его вещи. При этом кажется, что все это доставляет ей истинное удовольствие. Мне оставалось только снова и снова, как попугай твердить про границы и извиняться перед другими родителями. Что еще и способствовало все возрастающему чувству вины. Ну что за мать такая! Книжки по психологии читает, а единственную дочь воспитать не может.
В итоге к 9 годам я увидела перед собой абсолютно неуправляемую дочь, которая могла после уроков уйти гулять часа на 3 без предупреждения и телефона. Или вообще уйти без спроса на улицу, пока я не вижу. По любому поводу — психи и истерики. Если ей выгодно — она маленькая девочка. И почему она должна все делать, что ей говорят, когда она хочет только играть и веселиться? А иногда, наоборот, уже взрослая. И тогда никто не имеет право запрещать ей делать то, что хочет, она все будет решать сама. Если она обо что-то стукнулась, то виноват шкаф, стол, диван, стены, но никак не она. Если конфликт с детьми, то «они сами».
К этому времени дочь начала общаться со школьным психологом. Меня весь год периодически вызывали на ковер, а жаловаться на дочь в вотсап стали даже родители мальчиков. Бережное отношение к вещам и людям так и не пришло. Я чувствовала, что не справляюсь с ситуацией, но не знала, что делать. Наказывать и «строжить», как настаивала бабушка, я не могла. Потому что, ну не наручники же на нее надевать. Доступ к гаджетам для нее — уже не наказание. Компенсация за испорченные вещи из карманных денег — тоже. Оставалось только бить. Но я б скорее себе руку отгрызла.
Попытки докопаться до истины
Тогда впервые я загуглила в интернете симптомы СДВГ. Выходило, что те, которые касаются гиперактивности, почти все наши. Я решила с дочерью навестить невропатолога. Нет, сначала школьный психолог чуть не убедила меня, что у дочери шизофрения, поэтому она не помнит, как душила (!) одноклассницу. Спокойнее. Дочитайте до конца хотя б этот абзац. На самом деле, никто никого не душил, девочка нафантазировала и сама призналась. Дочь с самого начала это отрицала. Несмотря на все ее поступки, она всегда находит смелость вечером мне в них признаться. Да и возраст еще не тот, чтоб переиграть в хитрости мать. Но извинений за такой оговор не получили ни я, ни дочь. Ни от девочки, ни от родителей, ни от психолога. А вы точно психолог?
Невролог из детской поликлиники наоборот, — пыталась меня убедить, что с дочерью все в порядке, ее поведение нормально, а ведет себя так… Ну потому что не от большого ума. На мое предположение про СДВГ отреагировала с ухмылкой. Тем не менее, она выдала нам направление на ЭЭГ (электроэнцефалограмму), расшифровывать которую мне никто не собирался. Врач промямлила что-то про какие-то всплески мозговой активности и пригласила на повторный анализ через полгода. Как предполагалось мне прожить эти полгода, невролог умолчала. Впрочем, от широты души выписала фенибут. Отношусь я к этому препарату с осторожностью. Он вызывает привыкание, синдром отмены, да и эффективность его под вопросом. К примеру, в США фенибут считается потенциально опасным веществом, а в Австралии и вовсе запрещен. Поэтому я поставила его назначение под сомнение и отказалась от препарата.
Понимания ситуации после такого приема у невролога не стало больше. И я наконец добралась до нейропсихолога. Это уже платно. Зато, пожалуй, лучшее решение из всех возможных.
Все становится предельно ясно
Что делает нейропсихолог? С помощью двигательных, изобразительных и словесных тестов проводит нейродиагностику. 1,5 часа я наблюдала их общение с дочерью. Этого хватило, чтобы скромная по началу девочка под конец начала вытворять то, что обычно: брать без разрешения вещи и рисовать на пособиях. Это маркеры слабости лобного контроля, что напрямую связано с активностью глубинных структур мозга — нейродинамическими процессами.
Из характеристик личности ребенка:
- Ориентировка в месте, времени и в жизненной ситуации не соответствует возрасту.
- Мотивация к обследованию и выполнению заданий — игровая (не соответствует возрасту).
- Двигательная активность, работоспособность — не соответствует возрасту.
- Критичность отстает от возрастной нормы.
- Активное внимание снижено (норма дошкольного возраста).
Такие характеристики указывают на то, что произвольная регуляция и контроль не дозрели до возрастной нормы. Причина всех этих недо- — в слабости функций ствола мозга, который отвечает за распределение мышечного тонуса в теле и энергии для снабжения различных отделов мозга. Мышечный тонус определяет координацию движений, в чем я убедилась тут же на диагностике. Психолог попросила дочь поползать на коленях. Казалось бы, что сложного. А оказалось, что дочь ползает только с опорой на колени, без опоры на голень. Жутко неудобно, да и выглядит так себе.
Откуда такие симптомы? Скорей всего, причина в родовой травме. Наконец-то спустя 9 лет кто-то со мной об этом заговорил. В родах ко мне применяли запрещенное выдавливание. Вероятнее всего в этот момент произошла гипоксия — дефицит снабжения мозговых структур кислородом. Последствия наложились на и так живой и подвижный темперамент ребенка.
Из тестов, которые мне особенно запомнились. Когда нужно было назвать простые нарисованные вещи, проблем не было. Они появились, когда рисунок оказался слегка перечеркнут. И совсем ни одного предмета дочь не смогла назвать, когда на рисунке было видно только одну половину предмета. Хотя для меня они были все узнаваемы.
Рисунок стола в исполнении дочери очень удивил. Она сначала нарисовала стол с ногами в разные стороны: 2 слева, 2 справа. Потом психолог показала шаблон стола в проекции и попросила воспроизвести его. Получилась проекция, но опять же с ногами не из того места. Этот рисунок наглядно показал, что происходит в голове моей девочки. В отдельности, по частям она воспринимает картинку, а соединить вместе не получается. То же самое происходит с ее ощущением положения своих частей тела в пространстве. Она их чувствует, но не может скоординировать вместе. Например, я заметила, что в ее танце нет синхронности, это больше похоже на хаотичные движения руками и ногами. Аналогично с обнимашками и другими контактами с людьми. Ребенок пытается обнять, параллельно заезжает локтем в грудь или коленом по ноге. Просто потому, что не может скоординировать свои действия.
Что с этим делать
Поможет системный подход: медикаментозная поддержка, двигательные упражнения, компьютерная нейрокоррекция. Именно в таком порядке. Лекарственные препараты выписывает невролог или психоневролог. Нейропсихолог может только указать на наличие маркеров эпиактивности (как в нашем случае). Он же направляет к врачу для постановки диагноза и назначения медикаментозной терапии.
Препараты должны помочь снизить чрезмерную возбудимость и способствовать восстановлению участков мозга, которые были повреждены. На это потребуется не один год. Параллельно приему препаратов проводится курс двигательных упражнений, направленных на нормализацию нейродинамических процессов и тонической регуляции. Через несколько месяцев тренировок показатели терпения и усидчивости повысятся. Это позволит пройти тренинг биологической обратной связи с применением датчиков ЭЭГ. Ребенок учится управлять активностью своего мозга, контролируя происходящие в нем процессы через изображения на компьютере.
Прием у детского психиатра расставил все точки над И. Это действительно СДВГ.
Вместо вывода
Самое главное, что мне, как матери, дал поход к нейропсихологу. Во-первых, понимание причин поведения дочери и веру в то, что я с этим справлюсь. Пусть не сразу, а через 2-3 года, но это пройдет. Во-вторых, ушла часть вины. Детско-родительские отношения в нашей семье в норме. Я не говно-мать. Более того, многие симптомы дочери скомпенсированные. Это значит, что ее поведение не достигает пиков возможной экзальтации. Где-то, как-то, чаще на подсознательном уровне, я компенсирую симптомы дочери возможностью длительной двигательной активности, всеми этими велосипедами, роликами, коньками и самокатами, настольными играми, рисованием и раскрасками. И даже любимая дочкина игра, когда я ее силой удерживаю, а она пытается вырваться, помогает ей учиться контролировать свое тело.
Итоги подводить рано, все еще впереди. Основная причина, почему я решилась на этот текст: помощь другим мамам, которые сталкиваются с похожими проблемами. Когда нет четких симптомов, указывающих на какое-то заболевание или нарушение, скорей всего диагноз никто не поставит. А пойти к платным специалистам не каждая сообразит. Я бы существенно облегчила свою жизнь, если бы привела дочь к нейропсихологу не в 9 лет, а, например, в 4-5, когда шла адаптация к детскому саду. Но «знать бы, где упадешь».
И вторая причина — стигматизация родителей, у которых дети не ведут себя «удобно». Нет, мы не пофигисты, которым плеватьна чужой комфорт. Да, мы очень уважаем чужие границы, хотя бы потому, что у нас самих их почти не осталось. Я искренне прошу прощения у всех детей и их родителей, которым моя дочь доставила неудобства, кого обидела и кому от нее досталось. Я не поощряю такое поведение, она сама знает, что это не комильфо, но контролировать себя не может по объективным причинам. И да, это может случиться с каждым.