Телевизор

Вечерами у нас собиралась половина улицы. Потому что мы были счастливыми обладателями телевизора!!! Сначала это были два попеременно работающих деревянных ящичка с черно-белой картинкой внутри. Обычно один из них работал, а второй ждал, когда его погрузят на телегу и повезут в Бытовик к мастеру на ремонт. Однажды мы вот так приехали с телевизором. Пока ждали своей очереди, меня подстригли, как смогли, и попшикали одеколоном из большой синей груши на поводке.

Мама была в шоке. И от стрижки, и от запаха. А телемастер был в шоке от того, что нашёл в нашем телевизоре. Там было настоящее мышиное гнездо! Он долго смеялся, потом покрутил проводки, закрыл крышку и отдал нам телевизор отдельно, а гнездо — отдельно, и мы поехали на телеге домой.

Там нас уже ждала бабка Параха. Говорили, что ей скоро сто лет в обед, но в какой именно день — не уточняли. Она шла с самой середины улицы, поэтому выходила из дома сразу после обеда. Добравшись до нас, садилась отдохнуть, к ней выходила прабабка Паня, они доставали табакерки, нюхали табак, чихали, задумчиво молчали, глядя подслеповатыми глазами на пустую улицу. Потом прабабабушка начинала рассказывать, о чем тот фильм, который бабка Параха пришла смотреть. Рассказ всегда начинался с первой серии и заканчивался почти к началу новой, когда подтягивались баб Рая, баб Нюра и ещё кто-нибудь. Перед телевизором расставлялся ряд венских стульев. И начиналось действо…

А для нас это был час свободы! К концу которого надо было обязательно вернуться, чтобы полить огород.

Когда кино заканчивалось, бабушки расходились по домам. Баб Нюра всем обещала прийти завтра ещё раз и не помирать, пока не досмотрит Санту-Барбару до конца. А бабка Параха и прабабка Паня садились на крыльце с табакерками и снова начинался пересказ фильма с самого начала и до последней минуты сегодняшней серии.

Остальные шли на огород, звенели ведрами, стучали по их дну кружками и перекрикивались о том, кто и что уже успел полить и сколько ещё осталось.