Кстати, про волшебство. Утром разговаривали с Яшей, что делать с плохим настроением, и тут я такая возомнила себя матерью года и говорю:
— Дай ушко, секрет расскажу.
Ну Яша, конечно, дал, кто же не хочет секрет?
— А ты знаешь, что ты тоже волшебник? — Прошептала я. — И можешь сам себя из недовольного превратить в довольного, сделав что-то приятное, например...
(Там было ещё много ванильного бреда, но, к счастью, Яша гневно меня прервал)
— Мама! Ну что ты говоришь?! Волшебства не существует! — Поведал мне 4х летний прожжённый материалист.
— Как это не существует? — Возмутилась я, будучи от возмущения даже не в силах закидать его контр-примерами.
— А так. — Снисходительно продолжил он. — Мы же в реальной жизни, мама. (А чо не «детка» уж тогда?) Не в сказке. Тут, видишь, — помахал он у меня перед носом рукой в доказательство своих слов, — даже страничек нет.
— Хм, ок, А КАК ЖЕ ШАРИКИ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ?! — Не выдержала я.
— Мама, — со вздохом ответил Яша, — ну ведь это ты сама купила шарики.
— Дзинь! — Это со звоном разбилось мое самомнение матери, умеющей незаметно организовывать волшебство. Просто мои родители не умели и не верили в чудеса, и меня это всегда расстраивало. К счастью, ко мне хорошо относился какой-то настоящий волшебник, который за минуту до моего просыпновения в день рождения наколдовывал кучу шариков и подарков, и каждый год разных и прекрасных.
Или, как говорила моя пятилетняя мама, проходя со своим собственным папой мимо бесконечных очередей за ёлками и вереницы отстрелявшихся мужиков, прущих на себе колючую добычу домой:
— Как им, бедным, тяжело... И как тебе, папочка, всё-таки повезло, что у меня день рождения под Новый год, и мне Дед Мороз сам ёлку утром 30-го декабря принесёт.
Мой дедушка с тоской оглядывал очередь и бормотал под нос:
— Да, да, очень повезло, ещё и спасибо не скажут.
...Так что я поняла, что отступать некуда. Если я сейчас дам слабину, то ему точно никогда не придёт письмо из Хогвартса.
— Ладно, допустим, купила шарики я. Но в комнату-то они как попали? Я спала, папа только через два часа приехал, бабушка делала зарядку...
Пауза.
— Волшебство. — Шепотом признаёт Яша.
***
А сейчас будет немножко мимими.
Меня тут знакомая спросила: ну не настолько же ты, Ася, цинична, как пишешь, есть же у тебя что-то, что ты прямо любишь делать с детьми? И не надо говорить, что спать, я серьезно.
Пфф, а я и не скажу «спать», я люблю смотреть как спят дети — это да. А спать вместе — ну вот в разных городах, наверное, отлично.
А вообще я люблю болтать, читать и печь печеньки. С первыми пунктами понятно, а вот одно слово «печеньки» способно превратить буйствующего, не спавшего днём Яшу в смиренного агнца. Ради такого волшебства я готова даже удовлетворять требования слепить ему из теста бобра, нет, лучше, знаешь, четырёх бобров.
Совмещая любимые занятия Яша беспалевно приносит мне почитать именно те книжки, где готовят пироги и печеньки (долбанный бобёр Кастор, ни один мужчина не вносил столько разнообразия в мою жизнь, как ты), и потом такой: «Мама, а может и мы печеньки испечём?»
Ну и мы печём.
Яша сам сыпет муку, ванилин и разрыхлитель, потом катаем, лепим, ставим в духовку и...
— Приготовились? — Спрашивает Яша ровно через секунду после того, как я закрываю духовку.
— Пока нет, мой хороший.
— А сейчас? — Честно ждёт он ещё секунду.
— И сейчас нет.
— Печенечки вы мои любимые, готовьтесь , пожалуйста, скорее, я вас сразу и съем. — Нежно шепчет ненасытный печенькоед, сидя у дверцы.
(Кажется, мы слишком много читаем народных сказок)
А потом мы сидим, пьём чай с ромашкой, хрустим печеньками, я срываюсь на плач Льва, возвращаюсь, опять хрустим... в общем, стыдно признаваться, но, да, у меня тоже бывают такие ванильно-материнские моменты, по которым я, возможно, буду когда-нибудь скучать.
Ну вот когда два смутно похожих на меня бородатых мужика будут приходить к нам раз в стотыщмиллионовдней и говорить: «Ой, нет, нет, готовку не надо разводить, мы на 5 минут»...