Воскресные обеды

Каждое воскресенье обед готовит дедушка. Ничего лишнего: мясо на углях, хлеб, вино и салат на скорую руку.

Еда подается с застольной историей – обязательной, как Евангелие на литургии. Вина немного: оно не для того, чтобы запьянеть, а чтобы освободить спекшиеся в единый жизненный массив воспоминания. Еще вино служит камертоном, который задает беседе тон.

Обычно это истории из детства, проведенного в деревне, в большой дружной семье, где садились за стол все вместе: дети, дедушки и бабушки, родители, дядья и тетки.

— А я ведь ежа ел! Правда. Запекали его в глине, чтобы не уколоться. Еж довольно вкусный, – огорошивает нас дедушка захватывающим зачином, на который облизнулись бы и сценаристы культовых американских сериалов. (В случае, если культовый американский сериал вдруг заинтересовал бы скучный семейный обед).

— Странно… но почему ежа?

— А что странного? Однажды я подстрелил сороку, тоже съели. Она, между прочим, довольно жирная.

— Но ведь сороки несъедобны?

— Несъедобны, говоришь? А дядя Сулис съел.

— А зачем вообще было ее убивать?

— Так я же говорю… дядя Сулис есть хотел! — дедушка удивляется моей непонятливости. – Он хотел ее поджарить, но мама была против — пришлось бы потом попа звать заново освящать сковородку. После сороки-то.

— Как же вы ее приготовили?

— Так запекли на углях! Освятили огнем. Как и положено любому мясу.

Каждое воскресенье на десерт — константинопольский яблочный пирог с корицей и йогурт с инжирным вареньем. Дедушка отламывает ложкой кусочек пирога и мечтательно закатывает глаза.

— Пирог нестыдный. Хоть на свадьбу! Браво, Катерина. На свадьбе все важно. Любая мелочь. Наши женихи привозили невесту в свою деревню на лошади. Мой брат Мицос так привез Александру. Машин тогда не было. А пешком начинать семейную жизнь – нет, это не к добру. Семье – все достижения современного прогресса. И так считаю не только я, так считают все в нашей деревне. Да и остальное человечество. Я свою Василики привез на машине, но я-то младший.

— Это обычай? Какое расстояние нужно было на лошади проехать? Километр, два?

— От деревни Александры до нашей ехать часа полтора, так что побольше… Так и прожили они сколько! Как опытный поэт, кульминацию дедушка приберегает напоследок:

— Кстати о свадьбах. Я участвовал в погоне за подушку! – многозначительно заявляет он. Щепетильный этикет рапсода требует наводящих вопросов, иначе продолжение не последует.

— За какую подушку?

— Свадебную… Наши женихи, когда ехали за невестой в ее село, останавливались километра за три и давали пароль.

— Какой пароль?

— Любой… Например, Эллада. Или лимон. После этого друзья жениха на конях скакали до дома невесты, кто быстрей. Кто приезжал первым, говорил пароль, и ему вручали приз – подушку. Точнее, наволочку, набитую добром. Иногда клали гранаты, иногда грецкие орехи… По сезону… Или что-то несъедобное — сигареты. Один раз (в этом месте дедушка каждый раз киснет от смеха) один раз… черепаху положили! Каламбур!

— А вам что досталось? Какой приз? Дедушка становится серьезным.

— Мне — ничего. – с достоинством констатирует он. — Потому что я не разу не выиграл.

Каждое воскресенье дедушка готовит обед. И каждое воскресенье звучат истории из дедушкиной биографии, отшлифованные, благодаря многочисленным повторам, до плавной гладкости молитвы. Это то, что человек сам выбирает в сюжет его ненаписанной книги, его самое занимательное творчество, простая человеческая жизнь, которая во сто раз интереснее, чем самый великий хорал, спетый ангелами. По крайней мере, мне так кажется.