Интервью Ильи Колмановского главреду CJ

Илья Колмановский — российский ученый, который делает все возможное для популяризации науки: читает лекции, ведет подкаст, дает интервью, проводит занятия, а еще пишет книги. В конце 2020 года в издательстве «Альпина.Дети» вышла его книга «Научные открытия 2020», которую интересно читать, даже если у вас нет детей.

Главред CJ Лена Аверьянова поговорила с Ильей о его работе, особенностях написания книг о науке для детей, детских энциклопедиях, динозаврах, пауках и бычьих сердцах.

Расскажите немного о своей книге про открытия 2020 года. Почему вы решили ее написать и почему именно для детей?

Я работаю научным обозревателем. Я регулярно звоню и пишу ученым, чтобы узнать, какие открытия они совершили и потом рассказать об этом в своем подкасте «Голый землекоп». В прошлом году я понял, что в этих разговорах все время возникают истории, которые хочется куда-то положить, чтобы они не пропали, не забылись в потоке. И я подумал, что книга — самый лучший способ собрать главное за определенный период и сохранить. Потом я понял, что надо выпускать эти книги чаще, постоянно обновлять информацию.

С тех пор, как я написал книгу, я понял, что она не совсем детская. Скорее, она адресуется тем, кому нравится мой способ коммуникации. Поэтому у нее есть и пожилые читатели! Такая коммуникация исходит из уважения времени читателя. Новое поколение особенно бережно, и даже скупо, относится к своему времени и вниманию. Жизнь и так не слишком щедро отпустила им время на соцсети и мессенджеры, поэтому я понимаю, что для меня выделяется совсем небольшая квота. Но, в целом, все, кто хочет воспринимать материал в предельно емкой и понятной форме, может оказаться аудиторией этой книги.

В чем сложность адаптации научного материала для детей? И вообще, существует ли такая сложность?

Я бы не сказал, что это сложно, но я бы сказал, что у такого жанра есть правила. Это должны быть емкие истории, которые можно пересказать. У истории должны быть начало, середина и конец, а еще обязательно должны быть герои (либо ученые, либо их испытуемые), чтобы у читателя существовала возможность идентифицироваться с проблемой, которую мы обсуждаем.

Если у читателя не было никакого ожидания от этой темы, он не сможет пересказать историю, начав со слов: «Оказывается, что…» Моя цель заключается в том, чтобы он любую историю смог пересказать, начав со слов: «Оказывается, что…»

Как вам кажется, есть ли в медиа (я имею в виду глобально: книги, интернет, телевидение, издания, подкасты) тенденция к тому, чтобы увлечь детей наукой и понятно объяснить им какие-то сложные вещи? Это явление современное или оно было плюс-минус всегда?

Есть. И я думаю, что эта тенденция сейчас набирает обороты. Популяризация науки началась около 100 лет назад, и для того времени это было делом новым и сложным. Люди не знали, каким образом рассказать о науке так, чтобы это было интересно широкому и неподготовленному кругу читателей. Скажем, книга «Охотники за микробами» Поля де Крюи адресовалась скорее взрослым. Но прошло несколько лет, и стали появляться научные книги для детей, например, «Солнечное вещество» Матвея Бронштейна, который был расстрелян в том числе и за отказ менять свою книгу в угоду идеологическим требованиям в 1938 году.

Мы сейчас запросто услышим, как пятнадцатилетний ребенок говорит: «Я не буду завязывать шнурки, потому что мой мозг этого не хочет». И это прекрасно, это готовит молодых людей к жизни в стремительно усложняющемся мире, где роль науки и технологии все выше и выше, а свое мнение все ценнее и ценнее.

Откуда взялся стереотип о том, что наука детям не интересна?

Я не слышал такого никогда. Наука детям очень интересна. В современной возрастной психологии даже укрепилось представление о том, что ребенок похож на философа или ученого. Есть несколько таких книг, одна из которых The Philosophical Baby Элисон Гопник, которая развивает эту идею.

Он должен строить гипотезы, отвергать их и придумывать новые, проводить какие-то опыты, экспериментировать. Так устроено детство, поэтому мне кажется, дети в науке заинтересованы.

Как вы относитесь к феномену детской энциклопедии? Есть у вас любимые примеры таких книг — советских и современных?

Энциклопедия прекрасна тем, что она обещает тебе всеохватность, возможность сразу узнать много интересного. Еще у нее горизонтальный доступ, то есть, ты можешь прочитать это и это, а это, например, пропустить (хотя я любил читать все подряд).

В свое время я любил читать советскую энциклопедию и энциклопедические словари: мифологический, философский. Сейчас я за этим не слежу, но почему-то не вижу детей, которые бы увлекались энциклопедиями. Возможно, дело в том, что появился интернет, а это самая большая энциклопедия. Серфить его — заведомо более вознаграждающее занятие, потому что там можно найти все что угодно и даже больше.

Одна из глобальных современных энциклопедий — это Википедия, куда я сам часто заглядываю. Я помню период скепсиса по отношению к ней, который, возможно, базировался на старом представлении об энциклопедиях. Какой интернет, когда у нас есть «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона», в написании которого приняли участие самые достойные эксперты! Но нет ничего экспертнее, чем демократичное сообщество. Потому что эксперты ошибаются, а тысячи пар глаз заметят ошибку и исправят ее. Я знаю, что сейчас в научных лабораториях специально пишут целые статьи в Википедию, чтобы студенты, которые придут работать сюда, могли быстро ее прочитать.

К тому же, Википедия учит нас никакому источнику не доверять на 100 процентов. Важно помнить, что это стартовая точка для любого ресерча и именно этому надо учить детей. В целом, энциклопедия перестает быть чем-то, что отлито в скрижалях и делается площадкой для динамичного поиска истины. Что не изменилось с прошлых эпох — это тот факт, что истина существует, и наша задача — ее установить.

Как родителю поддерживать интерес ребенка к исследовательской деятельности? Например, маленький человек увлекся динозаврами, что делать, куда бежать и что читать?

Мне кажется, главное, что может сделать взрослый — поднять ставки в этой игре. Ребенок увлекся динозаврами: у него под рукой сериалы с ютуба или маленькие пластиковые игрушки. Взрослый же может сообразить, что динозавры — это огромные организмы, которые когда-то действительно существовали на Земле. И ему надо подумать, как показать это ребенку.

Можно найти палеонтологический музей, пойти туда вместе и исследовать то, что там находится. Можно самому посмотреть документальные фильмы о жизни ученых, почитать книги, послушать подкаст «Голый землекоп», где мы рассказываем о поразительной истории двух воющих динозавров и о том, как взрослые люди решали вопрос про этих динозавров в суде. Когда я говорю «поднять ставки», я имею в виду, что любая детская тематика, на самом деле, большая часть взрослого мира. И в этом взрослом мире для вас подготовлены неиссякаемые источники вдохновения.

Вообще, как помогать детям получать адекватную информацию о мире и науке о нем, если у родителя нет ни педагогического, ни естественно-научного образования, а школьную программу он благополучно забыл? Надо все наверстывать? А где? Снова браться за учебники?

Существует нечто более важное, чем педагогическое образование — любознательность. Родителю должно быть искренне интересно разобраться в том вопросе, который волнует ребенка. Да, может, он растерял какие-то школьные знания, но чего он не потерял, так это взрослых инструментов поиска информации. На время забудьте о педагогической задаче и просто поймите, как бы вы решали ту или иную задачу на месте ребенка.

К тому же, таких задач в его жизни будет со временем все меньше и меньше, а все больше тех, у которых ответ не определен, и к этому надо относиться спокойно.

Кстати, о динозаврах. Вы знаете, есть мнение, что в детстве у ребенка обязательно должна возникнуть фиксация на одной из трех тем: динозавры, космос или Древний Египет. Вы сами из какой «секты» были в детстве и что думаете об этой триаде детских интересов?

Я не увлекался ничем из этого. Немножко был космос, но уже в довольно взрослом, двенадцатилетнем возрасте, когда я ходил в планетарий и слушал там потрясающие лекции. Примерно в 12 лет я также ходил на лекции в Пушкинский музей — и тогда у меня был период Египта. А в четыре-шесть лет я играл в куклы и читал книги.

На этих трех темах перечень не заканчивается: бывают еще автомобили, пираты. Важно, что это сферы, где перед ребенком открывается большое многообразие объектов. Это его интригует и вознаграждает. Каждый новый динозавр — своеобразный дофаминовый десерт с понятными и заранее предсказуемыми свойствами. В таких играх еще важна достижимость: раз уж я в это играю, значит, мне это просто и понятно, и нет какого-то болезненного порога, на который надо забраться, а уже потом будет приятно и интересно. Еще дети любят структуру разнообразия, разнообразие со структурой: есть хищные динозавры и не хищные, двуногие и четвероногие. Структура разнообразия успокаивает.

Что вы делаете, если на занятии выясняется, что какой-то ребенок боится, например, пауков, змей или еще кого-то? Может ли из страха возникнуть интерес? И может ли любовь к животным — например, ребенок говорит, что без ума от кошек, — стать источником научного интереса?

Конечно. Важно дозировать этого паука. Если создать для ребенка комфортные условия для знакомства с чем-то, что ему страшно, это отношение всегда переходит в «страшно, но интересно». Почему нас так завораживают хищные кошки, почему они кажутся такими красивыми?

Я еще часто наблюдаю страх перед анатомией: например, перед бычьими сердцами, которые я где-то добываю, или вскрытием крыс. Как правило, причем, это страх у родителей. Когда я получаю у них согласование, они говорят: «Мой ребенок такой трепетный, такой впечатлительный». А потом этот ребенок по локоть в бычьем сердце — настолько ему интересно.

Тут все сильно зависит от установок и от коллективной динамики. Часто в группах дети заражают друг друга попыткой преодолеть брезгливость или страх. Конечно, надо это делать тактично, чтобы ребенок не думал, что с ним что-то не так. Все имеют права на свои чувства. Зато преодоление страха часто вызывает ощущение гордости и потом оказывается, что самый пугливый ребенок — главный специалист по змеям и паукам.

Или вот ситуация с зоологическими музеями: дети часто оказываются не готовыми встретиться с чучелами, скелетами. Меняется ли что-то в этом смысле или без чучел невозможно наглядно показать животное?

Я никогда не видел такой реакции детей, как вы описываете. Обычно им нравится и то, и другое. В музеях есть исторические коллекции — и скелетов, и таксидермии — которые в какой-то момент были под угрозой уничтожения под знаком новой этики. Но, к счастью, их сохранили. Это было бы большой и бессмысленной потерей.

В современном мире справедливо считается неоправданным умерщвление животных только ради таксидермии или только создания скелета для музея. Но существует много животных, умерших естественной смертью. Современное искусство, например, часто использует таксидермию и худшее, что вы делаете в этом случае — лишаете ворона-падальщика его добычи. Современная таксидермия мне кажется интересной и привлекательной, и детям она тоже нравится.

Очень часто интерес детей к науке снижается, когда они оказываются в школе и погружаются в знания системно. С чем это может быть связано и как сделать так, чтобы ребенку в школе тоже было интересно изучать мир?

Мне кажется, главное, что нужно делать — это акцентировать внимание на практических и лабораторных работах. Важно, чтобы у современных школ было соответствующее оснащение, чтобы школы могли и хотели содержать культуры нескольких живых объектов: шпорцевых лягушек и их головастиков, сверчков, в каких-то местах, может, даже лабораторных крыс. Практическая деятельность всегда вызывает большой интерес.

Мы всегда знали про важность практики, но в XXI веке к этому добавилось еще понимание особого веса проектной деятельности и междисциплинарного подхода. Детей нужно вовлекать в проекты, где развиваются навыки одновременно самостоятельности и сотрудничества. В таких проектах дети должны сами искать пути решения.

К тому же, междисциплинарный подход всегда улучшает всем участникам настроение, потому что все дети любят разные науки. Я консультирую один проект, который называется «Лаборатория фантастических тварей». У нас там много живых объектов, и если мы изучаем поведение, например, сверчков, мы всегда так же разбираемся, какое мнение насчет этого было в Древнем Китае, и какое отношение это может иметь к психологии человека.

При этом важно иметь по поводу всего определенные базовые знания для того, чтобы все эти современные игры была по-настоящему увлекательны. И это многие упускают. Нельзя просто накидать в одно белое беспредметное пространство детей, сверчков и Древний Китай и ожидать, что эти участники друг другом заинтересуются. Так не работает.

.

.