9 новых детских книг марта

Шныри, мормыши, мамонт Гдетыгдеты, уснувший в тыкве, жеребенок Миша, мышонок Терентий и много других героев, разнообразных и странных, населяют одно новгородское лето в сказочной повести Радия Погодина. Это, конечно, идеальная книжка из семидесятых, мир в которой полностью замкнут в своей продуманности и детальности (не в последнюю очередь благодаря рисункам Эдуарда Гороховского), а радостный, непрестанный кавардак волшебства смягчается авторской лирикой.

Это не первая книга шведской писательницы Лены Шёберг, переведенная на русский — ее манера рассказывать детям всякое научно-познавательное должна быть отлично знакома нам по «Крутым фактам о яйцах» и «Горячим фактам про лед». Сердце лучше выглядит на картинках — можно хоть весь разворот замостить симпатичными сердечками — но о нем гораздо труднее рассказывать человеку, еще не дожившему до школьного курса анатомии. Книга Шёберг выглядит как введение в этот самый курс: как проходит пересадка сердца, как устроить непрямой массаж, почему в космосе сердце бьется реже, что такое стеноз и мерцательная аритмия. В общем, не ведитесь на кажущуюся легкость иллюстраций — сам предмет здесь довольно серьезный.

Одно время были очень популярны (и даже жаль, что сейчас такого нет) книги, объясняющие ребенку сложные вопросы: как говорить с ним о разводе, о смерти, о фашизме, наконец. Ну а эти очень старые и очень классические книги в очаровательнейшей манере проясняют детям самые очевидные вопросы: как важно быть вежливым, читать книги и мыть руки перед едой. «Привереда здоровым не вырастет» бурчит Манро Лиф, «необитаемых островов на всех не хватит» - призывает он к хорошему поведению. И все это в его изложении кажется так весело и так очевидно, что не согласиться просто невозможно.

Прекрасная серия «Куча-мала» с новыми изданиями любимой классики: сама идея в том, чтобы читатель тщетно пытался припомнить, где он видел эту книгу в детстве, в то время как в его детстве этой книги не было. При совершенно классического вида иллюстрациях, здесь очень все «как надо» с точки зрения современного читателя: разреженность текста, игры со шрифтом, иногда косым и кривым, иногда цветным, но неизменно достаточно крупным для удобного чтения. Сами эти игры шрифтов тоже очень театральны — как будто подталкивают читателя к смене голоса и интонаций, так, чтобы стихи не превращались в унылый бубнеж. Слегка хулиганские, очень продуманные и, главное, неизменно радостные книжки — самое то, когда на руках вчерашний младенец и надо его правильно и познавательно развлекать.

Таких книг с учеными ответами на детские вопросы немало на Западе, многие из них переведены. Но разница с этой книгой, подготовленной совместно с Детским лекторием и Научными лабораториями Политехнического музея, даже не в списке имен и не в вопросах (имена другие, а вопросы примерно такие же), а в такой понятной интонации отечественного научпопа — главная несерьезность, которую мы можем себе позволить, это объяснять форму Земли в сравнении с «Алисой в стране чудес». В любом случае, хоть сто вопросов задай, хоть тысячу, ничего не хватит, чтобы окончательно прояснить устройство мира, Вселенной и всего такого — главное тут в том, чтобы заинтересоваться и захотеть большего, а с этой задачей книга справляется отлично.

«Встав утром с Роксаны, старушка, сидя в Орландо, имела обыкновение выпить чашечку какао, после чего запирала Франклина на замок, садилась в свою любимую Бетси и отправлялась на почту» — чтобы разгадать этот ребус, придется прочитать эту очаровательную книжку-картинку про одинокую старушку, которая давала имена вещам, в которых была уверена, что они ее переживут — но ее саму некому было назвать по имени. Это очень счастливая история избавления от одиночества — и очень реалистично при этом рассказывающая нам о недолговечности вещей, о старости и о дружбе.

Пару лет назад на русском вышла первая история о девочке Дюнне, считающей себя самой счастливой девочкой на свете — она учится во втором классе, у нее есть две морских свинки и дневник счастливых воспоминаний: «Моя счастливая жизнь». Это — долгожданное продолжение. Повесть, в которой две подруги Дюнне влюбились в одного мальчика, а тот возьми, да и влюбись в нее, могла бы сотрясти этот счастливый мир. Но «Дюнне не из тех, кто теряет надежду только от того, что всё кажется безнадёжным». Рассказ о ее самой обычной, на самом деле, школьной жизни с огорчениями и радостями, которые в детском сознании стремительно вырастают до огромных слонов — это как будто заплутавшего школьника взяли за руку и вывели из темной чащи. Родителям тоже, кстати, помогает — например, пример папы Дюнне, который, прежде чем начать сердиться на дочь, кормит ее горячими блинчиками, — это очень хороший пример!

Если вы бывали в Стокгольме, то наверняка посетили музей Васы — корабля начала семнадцатого века времен шведского короля Густава II Адольфа, который должен был стать самым большим боевым кораблем в мире, но затонул, не проплавав и 20 минут. Затонул не навсегда, но обнаружили его и подняли на поверхность только в 1961 году. «Васа» — не просто исторический шведский аттракцион, но и важный свидетель эпохи, ведь на нем почти целиком сохранилось все убранство и снаряжение. Поэтому и истории у писателя Матса Валя две: сначала выдуманная — повесть о том, как «Васа» строилась, а затем документальная — подробный рассказ о ее палубах, трюмах, украсивших ее великолепных деревянных скульптурах. Особая ценность здесь — рисунки Свена Нурдквиста, художника, знакомого всем по рассказам о Петсоне и Финдусе и известного своей внимательностью к деталям: ни одна мелочь не ускользнет от его пристального взгляда.

Больше, чем любой другой современный писатель, Вера Полозкова всегда была поэтом своего времени, нашего времени, и ее стихи неизменно обращены к ее собственному поколению, с стопроцентно узнаваемыми цитатами, событиями, триггерами. И ее первый сборник стихов для детей тоже оборачивается такой узнаваемостью, превращаясь в совместное переживание ребенка и мамы. Вот они стоят у окна и смотрят, как опоздавший снег падает в апреле:

«А снег/ Был подобен/ Проспавшим мальчишкам,/ Ворвавшимся в класс/ В середине урока./ И вот их журят/ Возмущённо/ И строго,/ А им, хитрецам,/ Будто всё нипочём./ Глядят на ботинки,/ Поводят плечом».

Эти стихи, иногда очень простые — будто и не Полозкова писала, ценны именно вот такой возникающей вдруг интонацией соучастия, тихого, счастливого понимания. Нежнейшая книжка.