Как врачебная халатность изменила нашу семью. История отца

Родился он вполне нормальным в плане роста и веса, ну, может, чуть менее упитанный, чем мог бы быть. Из-за чего его отправили греться под лампу и поставили капельницу с глюкозой в руку. Так он провел почти всю первую ночь. Вена, куда была поставлена капельница, лопнула. Как объяснили потом врачи, ситуация не особо редкая — у малышей сосуды тонкие, такое случается. Но дело в том, что к ребенку никто не подходил в течение нескольких часов. В итоге глюкоза попадала под кожу, и, как стало известно потом, начался некроз тканей. Работники роддома, уже зная о произошедшем, всячески скрывали ситуацию от матери. Сказали, что рука немного пострадала, но ничего страшного, через пару дней поедете домой. Когда стало понятно, что они ничего не могут сделать своими силами, его решили перевезти в специализированную больницу. Юле об этом сообщили в последний момент, когда скорая практически стояла у подъезда. По российскому обыкновению, ехать с малышом ей не дали. Почему, я не знаю. Вёз её в больницу я, совершенно не готовую, с минимальным набором вещей, потому что никто ничего не собирался объяснять и хоть как-то проявлять участие.

Пребывание в больнице - это отдельная история, потому что, конечно же, никаких условий для нахождения матери с ребенком там нет. В палате есть кровать, где лежит малыш, и стул, на котором можно сидеть. И неважно, что ребенок всего несколько дней, как родился. На ночь оставаться было нельзя. Поэтому с того момента распорядок дня Юли выглядел примерно так: рано утром она уезжала в больницу на другой конец Москвы (мы живем в Царицыно, а лежал Проша в Сокольниках), проводила там весь день и поздно вечером приезжала домой. В общем, лучше в больницу совсем не попадать, а в российскую тем более.

Я был отчасти готов к тому, что мне придется провести одному с тремя детьми несколько дней, пока Юля с малышом будет в роддоме. Но совершенно не был готов к тому, что это затянется на полтора месяца. Я и до этого принимал достаточное участие во всех домашних делах, но мы их всё же делили. А тут всё свалилось на меня, и надо было как-то домашние дела совмещать с работой (я архитектор). У меня есть возможность работать дома, но даже в таком варианте это было проблемой.

Утро начиналось с того, что надо было всех отвезти в сад и школу. Это сейчас я могу спокойно справиться со всеми четырьмя, надо только встать на 10 минут раньше. Тогда же решить эту задачу было непросто. Сначала ребят в школу, потом Катерину в сад, или наоборот? Кому критичнее быть на месте раньше, а кому это не так важно? У ребят начинаются уроки, а Катя может опоздать на завтрак и остаться без него, а ещё в раздевалке попасть в компанию к плачущим детям, которые приходят попозже, и тогда уйти будет очень сложно. И вне зависимости от того, кого везти первым, выходить из дома нам надо было всем одновременно, а значит одновременно одеться, собраться, проверить, что все всё взяли, и выйти. Даже в спокойной обстановке без спешки это не так просто, а уж рано утром - когда один не хочет вставать, другой одевается, как улитка, третьей надо какао и печенье сделать, - выйти из дома становится труднее в сто раз.

После того, как я всех отвел, было несколько часов, чтобы позавтракать, попробовать поработать и сделать какие-то важные дела перед тем, как надо будет забирать детей из школы. Хорошо, если не надо было ехать на какую-нибудь встречу или контролировать стройку – в такие дни вообще не получалось сделать что-то полезное. Часто приходилось график встреч согласовывать с тем, сможет ли детей из школы забрать бабушка. Получалось не всегда, иногда ребята гуляли около школы и ждали, пока я приеду. После возвращения домой их надо было отправить в спортивную секцию, после неё вернуться и покормить полдником, а там уже недалеко было до ужина, который надо готовить. В процессе надо ещё улучить момент, чтобы сбегать за Катериной в сад. После ужина всех помыть, уложить спать, засунуть посуду в посудомоечную машину, прибраться и так далее. Хорошо, что уже приезжала Юля, и было чуть проще, часть могла сделать она. Но с половины второго дня и до самого вечера всё время было занято только детьми и домашними делами. И это очень выматывает, скажу я вам, учитывая необходимость работать. При этом мне очень сложно работать урывками — только сядешь, только настроишься, тут же надо куда-то бежать, а потом начинать всё чуть ли не сначала, потому что надо проверить, что уже сделал, не ошибся ли где-нибудь и прочее, ведь потом по этим чертежам будут строить. А это ответственность, в том числе и финансовая.

В выходные было чуть легче. Посадить всех в машину и поехать в парк - было самым лучшим решением. Иногда с нами ездила бабушка, в воскресенье посещений в больнице не было, и мы могли провести время все вместе. Не считая несчастного Прохора, конечно.

Во всей этой ситуации малыша Прошу я первый раз увидел только спустя две недели после рождения, в больнице, когда заехал проведать Юлю. В следующий раз мы с ним встретились уже в середине ноября, когда его выписали. Причем последние пару недель мы чуть ли не каждый день жили ожиданием, что завтра его выпишут. А его всё не отпускали, и это было очень сложно психологически. Тебе дают вроде бы надежду, ты уже думаешь, что больше ездить не придется, но ничего не меняется. Потом ещё довольно долго у нас было ощущение, что он не может привыкнуть к тому, что с ним всегда кто-то рядом: он иногда стонал во сне и был довольно беспокойным.

По совету Юлиной сестры (она юрист) мы подали на роддом в суд, потому что очевиден был ущерб здоровью и множество сложностей, которые нам создала их халатность. В итоге рассматривалось два дела: ущерб здоровью ребенка и моральный вред матери. В процессе стало понятно, что то ли государственные учреждения непуганные в плане судебных разбирательств, то ли в целом система работает очень плохо, но на первый суд от роддома никто не пришел. Несмотря на все отправленные им уведомления и документы. Дело было решено в нашу пользу. На второй суд роддом прислал юриста, но все их попытки затягивать процесс окончились ничем, так как рассматривала дело та же судья, и все доказательства уже были приняты во внимание. Второе дело тоже решилось в нашу пользу. В итоге для нас всё закончилось хорошо.

Напоминанием о тех полутора месяцах остался шрам на руке у Прохора, который, видимо, навсегда, и новое разделение обязанностей, которое тоже, видимо, навсегда.

Чтобы не пропустить ничего полезного и интересного о детских развлечениях, развитии и психологии, подписывайтесь в Telegram