Трудотерапия и коллективизм: актуальна ли система воспитания Макаренко сегодня?
И как изменились воспитанники детдомов с 1930-х годов
Антон Макаренко — знаменитый педагог советского времени, разработавшей целую систему исправления «трудных» подростков за счет производственной деятельности и жизни в коллективе.
До сих пор на его опыт постоянно ссылаются, однако сегодняшние результаты работы учреждений для сирот едва ли можно сравнить с «Путевкой в жизнь» Макаренко. Сам дух детского учреждения у Макаренко был бодрым и радостным, а сегодня он часто оказывается «тоскливо-обреченным», как пишет психолог Людмила Петрановская. Разбираемся в том, почему систему Макаренко трудно перенести в современность.
Антон Макаренко и его система
Антон Макаренко окончил одногодичные педагогические курсы и работал учителем в разных школах. В 1920 году он стал начальником колонии малолетних правонарушителей около Полтавы в селе Ковалевка — позже колония получила имя Максима Горького, сам писатель ее посещал. Многие из оказавшихся там преступников были беспризорниками, осиротевшими во время Гражданской войны.
Макаренко сумел организовать для них воспитательную систему, впоследствии описанную им в книге «Педагогическая поэма». Целью было перевоспитание подростков. Макаренко полагал, что к такому результату можно было прийти с помощью труда — подростки должны были работать в коллективе, и через эту совместную созидательную деятельность становиться лучше. Всего в колонии было 25 отрядов.
При этом коллектив здесь понимался вполне по-демократически — то есть разрешено было самоуправление, а командиры отрядов находились в ротации. За эту «несоветскость» Макаренко критиковала Надежда Крупская.
В колонии были столярная, сапожная, швейная мастерские. В летнее время основным занятием колонистов были полевые работы.
В 1927 году Макаренко возглавил новую коммуну беспризорников и малолетних правонарушителей недалеко от Харькова — она получила имя Феликса Дзержинского и находилась под управлением НКВД. В 1930 году на базе коммуны был открыт рабочий факультет Харьковского машиностроительного института, затем — завод электроинструментов и завод пленочных фотоаппаратов.
С 1933 года коммуна перешла на полное самообеспечение. Если в 1927 году в ней было всего 60 беспризорников, то в 1936 году подростков там было уже в десять раз больше, около 600.
В 1935 Макаренко перевели на работу в центральный аппарат НКВД в Киев, при этом его самого чудом не арестовали за троцкистскую деятельность. Впоследствии при содействии Максима Горького Макаренко смог переехать в Москву и заняться литературой. В 1939 году он скоропостижно скончался от сердечного приступа.
Применима ли система Макаренко в современных детдомах?
Макаренко работал лишь с определенной группой детей, оставшихся сиротами. Самые младшие из его воспитанников — это подростки 13–14 лет. Большинству же было и вовсе 15–17.
«Это значит, что до 9–14 лет это были обычные дети, жили с мамой и папой, дома. Осиротила их гражданская война, тиф, голод. Их отцы не били их спьяну и не насиловали, их матери от них не отказывались, расстройство привязанностей, энцефалопатия, фетальный алкогольный синдром и прочие „прелести“ к ним не имели никакого отношения. Здоровые, нормальные пацаны, только вшивые и матом ругаются», — пишет Людмила Петрановская.
Она добавляет, что и сегодня любой воспитатель детдома скажет, что если ребенок попал в учреждение после девяти-десяти лет и в семье ничего ужасного не происходило, то это будет «легкий случай» — такой ребенок, скорее всего, сможет найти опору в жизни.
Макаренко предлагал не изучать семейную историю ребенка, а концентрироваться на воспитании в коллективе
Людмила Петрановская утверждает: излечить семейную травму нельзя никаким коллективом. Если «не читать истории» современных сирот, то поведение и состояние ребенка будут просто непостижимы для специалистов, и работать с ними будет невозможно. Макаренко мог выдвигать такую идею по одной простой причине — детей с семейной травмой, с искалеченной привязанностью, среди его воспитанников было мало. А современное понимание психологии уже не позволит нам просто «отменять» их прошлое.
Коллективное воспитание и самоуправление
У Макаренко в системе были все признаки настоящего коллектива. Дети сами принимали решения — например, они сами могли распоряжаться деньгами и имели право не согласиться с мнением заведующего (то есть как раз самого Макаренко).
Но такое свободное коллективное воспитание в условиях Советского Союза могло просуществовать недолго — на Макаренко оказывали давление из ЧК, и ему пришлось оставить колонию, а потом и коммуну Дзержинского, и если бы он не умер и не имел в покровителях Максима Горького, то мог бы вполне окончить жизнь в заключении.
О современном самоуправлении в детдомах Петрановская пишет так: «Что дети могут сами решить про свою жизнь в интернате? Ответ: ничего. Вообще. Даже будут ли они футбол смотреть вечером в субботу, решает воспитатель. Когда-то игрались во всякие „детсоветы“, сейчас и играться перестали. Может, и лучше, хоть все честно: казарма и есть казарма».
Трудотерапия: пусть дети сами себя обеспечивают или пусть пробуют разные профессии?
У Макаренко подростки по-настоящему работали: на сельском хозяйстве, а потом даже собирали фотоаппараты. То есть речь была не о поделках. Петрановская пишет, что в 1980-е годы еще можно было найти детдом или интернат со своим приусадебным хозяйством и мастерскими, а потом оказалось, что это — эксплуатация детского труда, и все такие инициативы запретили и заменили малопрактичными кружками.
Макаренко действительно создал модель организации образовательного процесса, при которой затраты на обучение частично или почти полностью покрывались за счет прибыли от продуктивного труда учащихся. При этом он никогда не был сторонником того, чтобы школа сама себя «окупала». Тот факт, что воспитанники Горьковской колонии и коммуны Дзержинского работали по четыре часа в день, Макаренко расценивал как меру, вызванную экономическими трудностями СССР в период после гражданской войны.
Он считал, что количество времени, отводимого на труд, не должно быть непропорционально больше количества времени, затрачиваемого на учебу, спорт, искусство, игры и общественную деятельность.
То есть экономический эффект труда подростков заключался в приобщении их к производству, а не в том, чтобы они сами себя обеспечивали.
Проблема профориентации в современных общеобразовательных учреждениях для детей осталась — как помочь ученикам сделать осознанный выбор профессии? Кажется, что в этой области опыт Макаренко до сих пор не потерял актуальности и мог бы вдохновить на создание новых школьных «альянсов» с различными фирмами и разного рода производствами. Больше практики школе точно не помешало бы.