Что-то не так с ЕГЭ: письмо главреда

Привет!

Буквально за час до того, как я села за это письмо, прилетела новость о том, что в этом году единый государственный экзамен по математике базового уровня отменен.

Если бы я сейчас была выпускницей, я бы испытала невероятное облегчение — сдавать математику смерти подобно!

Но я взрослая и думаю я вот что: этот учебный год, который все еще находится во власти пандемии коронавируса, стал, кажется, пиком кризиса системы муниципального образования, о котором мы устами обеспокоенных опиньон-мейкеров говорили еще в 2020-м.

Совершенно очевидно, что с ЕГЭ что-то не так. И так думаю не только я: если в прошлом году родители просили власти отменить экзамен из-за криво настроенной системы дистанционного обучения, не позволившей ученикам погрузиться в подготовку на должном уровне, то в этом — мамы и папы школьников высказались резко против самой идеи выпускных тестов. За отмену ЕГЭ сейчас выступают 70 (!) процентов россиян.

Против ЕГЭ пошли и люди системы: так, вице-спикер Госдумы Петр Толстой назвал экзамен неэффективным методом оценки знаний (не обошлось, конечно, и без камня в огород западного образования — мол, скопировали у них идею теста, а теперь пожинаем плоды. Кругом враги!). А лидер «Справедливой России» Сергей Миронов и вовсе призвал покончить с ЕГЭ, который он охарактеризовал как проклятие отечественного образования, навсегда.

Министерство просвещения, впрочем, пока держится: говорят, мол, все меры, которые в этом году направлены на уменьшение числа сдающих ЕГЭ, приняты временно и связаны исключительно с эпидемической ситуацией: меньше народу — больше социальная дистанция, так сказать.

Но на самом деле, есть ощущение, что и в министерстве в жизнеспособности ЕГЭ уже сомневаются — иначе не было бы всех этих охранительных выступлений и заявлений о том, что экзамен должен остаться с нами. Совершенно очевидно, что в том виде, в котором он существует сейчас, он уже всех достал. Я тут даже с Петром Толстым, который говорит, что ЕГЭ только отнимает у детей время и учит их разве что заполнению бланков, согласна.

Я — один из немногих сотрудников нашей редакции, который не сдавал ЕГЭ — застала классические выпускные экзамены: контрольная по математике, сочинение по русскому и предмет по выбору. Но ЕГЭ всегда казался мне плохой идей, хоть я наблюдала его только со стороны — моя младшая сестра как раз из тех, что весь выпускной год потратила на репетиторов, консультации по заполнению бланка ЕГЭ, бесконечное натаскивание по схемам ответов.

Наверное, как говорит министр просвещения, для универсальной оценки знаний это удобно, потому что «пятерка в одной школе в другой вполне может быть тройкой». Но многие годы итоговые результаты ЕГЭ говорят нам о том, что так оно и осталось. А еще о том, что главная цель учеников, идущих на экзамены, не заняться вплотную предметом, а просто запомнить основные формулировки.

Как мне кажется, — и я уже это говорила, — формализаторство в процессе получения знаний не учит ребенка работать с информацией, искать другие источники, не развивает критическое мышление и — самое главное — не дает никакой мотивации погружаться в тему.

Не для оценки даже, а ради собственного интереса к тому, как устроен мир.

А ведь именно об этом и должны говорить с ним дисциплины школьного образования, но, увы, образование из радости узнавания и открытий (не знаю, как вы, а поначалу в школе я чувствовала именно это) превращается в застывшую глыбу. Конечно, ее легче контролировать, ее легче возвести на пьедестал (а у нас очень любят памятники в виде камней), назначить скрепой, наделить сакральностью. И полностью извлечь из нее жизнь — со всеми ее маленькими нюансами и оттенками.

Именно это мы сейчас и наблюдаем. И только лишь попытки детей, родителей и даже некоторых чиновников заявить о моральном устаревании системы вообще и ЕГЭ в частности, дают какую-то надежду.

Главред CJ

Лена Аверьянова

.

.