«На эти бешеные деньжищи я купила два эскимо на палочке»: как мы заработали свои первые деньги
© Коллаж Chips Journal
Сбор ягоды, продажа веников и прополка огородов: редакция СJ вспоминает свои первые подработки в подростковом возрасте
Новость о том, что каждый второй российский школьник планирует найти подработку этим летом подняла в нашем редакционном чате волну воспоминаний о первых репортажах в районных газетах, изготовлении банных веников и даже о колхозных работах.
Обсудили и задумались, как смотрим на этот опыт спустя время, а еще решили уточнить у психолога — нормально ли подросткам подрабатывать летом (и не только).
Лена Аверьянова, главный редактор
В свои 13 лет я уже понимала, что хочу стать журналистом, поэтому пошла не лишь бы куда — а прямиком в редакцию газеты. До этого я дома «выпускала» свою газету и делала журнал: в огромной амбарной тетради клеила вырезки и писала тексты от руки. Была еще отдельная тетрадь для публицистических материалов, которые я отправляла в редакции владимирских изданий — правда, ответов от них не получала.
Однажды набралась смелости, пришла в редакцию газеты «Перископ», сказала, что хочу работать и попросила дать мне какую-нибудь тему.
Предложили что-то совершенно ужасное: сходить в областной комитет по делам молодежи и написать про молодежные муниципальные инициативы.
В попытках найти хоть что-то полезное в какой-то гигантской папке, я успела несколько раз подумать, что журналистика — это не мое (потом это прошло). Принесла материал в редакцию, а его почти полностью перечеркнули и сказали, что нужно все переделать. Мне было стыдно, потому что это была небольшая заметка, примерно на 1500 знаков. В конце ее опубликовали, я написала еще новость про хоккейный матч. Продолжала туда ходить, всех мучить и просить темы.
Видимо, после моих настойчивых визитов у них появилась идея открыть молодежную газету на базе «Перископа». Назвали ее «Детвора», и вот там я уже регулярно начала публиковаться, была звездой. Но первый опыт, конечно, дал мне понять, что работа с информацией — это очень тяжело, ответственно и сложно.
Мой первый гонорар был около 60 рублей и я помню, что потратила его на персиковое мороженое, новые бусы себе и маме.
И в целом считаю, что это был просто фантастический опыт, потому что деятельность в редакции отвлекала от деструктивных мыслей, позволяла выплескивать энергию в виде текстов и получать обратную связь.
Помню, нам устраивала разные мероприятия и летучки, давали премии за лучшие тексты, репортажи, рассказы и фотографии. Это позволяло почувствовать себя взрослым, нужным человеком, который может самовыразиться, а не болтаться без дела. Хочется, чтобы у всех детей была возможность заниматься чем-то подобным: реализовывать себя, пробовать новое, смещать фокус на полезную деятельность.
Наталия Фокина, управляющая проектами
Моя первая подработка была еще в школе, лет в 12. Мы тогда во время летней практики могли поехать в колхоз и там поработать несколько часов. Помню, как собирали редис и вишни, много тяпали. Да, деньги получали очень даже скромные — рублей 50. Но для первого заработка, да еще и за несколько часов, — это было круто.
Утром мы собирались во дворе школы, ждали, пока подъедет старый автобус, загружались в него с тяпками и ведрами. Ехали в поле, где нам показывали «фронт работ». Помню, как подъезжала машина с водой, мы пили, а потом обливали друг друга — становились грязнее, чем можно себе представить. А однажды посреди работы услышала визг одноклассницы: под кустом кабачков оказались маленькие зайчики. Штуки три. Дрожали, прижимали ушки. Мы их тогда напоили водой и затискали.
Я работала отвратительно: совершенно не умела нормально тяпать (и, если честно, до сих пор не научилась): чуть ли не всем корпусом наваливалась на тяпку, и поэтому очень отставала от ребят. Плюс плохо переносила жару. И каждый день думала: «Ну нет, завтра ни-ни». Но когда едешь домой с деньгами — все кажется не так уж и плохо.
Правда, в моем случае первый заработок вышел мне в глубокий минус. Оказалось, что работать на солнце в согнутом состоянии при моей начинающейся близорукости вообще нельзя. В августе я пошла к окулисту, и выяснилось, что зрение упало с 0,8 до 0,6. Но это было не окончательное ухудшение, а спазм зрительного нерва. И я за месяц все исправила. Но и выводы сделала — физический труд не для меня.
В целом в подростковых подработках вижу только плюсы: это же хорошая возможность испытать свои силы и понять собственную ценность. Особенно когда ты переживаешь конфликт с родителями и кризис и самоопределения. Помню, что я чувствовала нереальный драйв от того, что могла себе сама что-то купить. И не на карманные деньги от родителей, а на свои собственные.
Лена Прохорова, старший редактор коммерческой редакции
В детстве родители и все родственники искали во мне предпринимательские жилки. Лет в шесть я делала банные веники на даче и продавала их, причем один и тот же веник могла продать бабушке, дедушке, а потом еще маме с папой.
Лет в 11 мне в руки попал каталог с косметикой Avon, и я подумала, что это идеальный вариант. Зарегистрировали все на старшую сестру, потому что официально я не могла этим заниматься, и начала носить каталоги в школу, на танцы и на дополнительные занятия по английскому.
Подружки заказывали тени, духи, гели для душа для родителей на праздники, а когда забирали каталоги домой и показывали взрослым — количество заказов удваивалось. Я оформляла их через сайт, ходила забирать на почту, все проверяла, раскладывала по штрихкодам в пакетики.
Денег было немного, но все доходы и расходы я записывала в специальный блокнот, а остаток прятала в мягкую игрушку Hello Kitty.
Помню, копила на куклу, которую можно было взять за руку и вести рядом с собой, потому что она умела передвигать ноги. Я однажды увидела ее в каком-то небольшом детском магазине и, кажется, просто влюбилась. Приехала за ней чуть ли не через год, а она все стояла, будто ждала — стоила, кажется, около трех тысяч. Я выложила деньги из маленького кошелька и с новой подружкой довольная поехала домой (на тот момент еще не догадываясь, что буду бояться этой куклы, как черта, после просмотра известного ужастика о ее оживающей копии).
С косметикой я проработала года, наверное, два или три. А параллельно с этим летом, когда мне было лет 14, начала покупать прозрачные чехлы для телефонов на китайском рынке и рисовать на них картинки на заказ. Помню, одна одноклассница мечтала поступить в военно-медицинскую академию и попросила меня нарисовать здание.
А муж сестры был фанатом Джокера, поэтому я потратила чуть ли не две недели на выведение красных линий около губ героя. На тот момент у всех моих сверстников только-только появлялись телефоны, а чехлов с классным дизайном не было, и уж тем более ручной работы. Мне казалось, что это ужасно классный стартап, но предприниматели постарше меня, как оказалось, тоже быстро пришли к этой мысли и реализовали идею качественнее и оперативнее.
Еще была хелпером (помощником вожатого) в детском лагере с английским языком — платить мне официально не могли в силу возраста, так что все это делалось почти на добровольных основах. Почти, потому что я знала, что два лучших хелпера в конце смены получат гонорар, так что не спала ночами и работала за десятерых.
В конце — получила эти несчастные пять тысяч за три недели работы без выходных, а оставшееся лето сил уже не было ни на что. Но я была счастлива!
А ближе к 11 классу и к вступительным испытаниям на журфак — поехала в самое крупное медиа своего города (чего уж мелочиться) и попросила дать мне тему для текста. Писала тогда про танцевальные студии Владивостока, объездила штук десять, брала интервью у руководителей, участников, даже фотки сама делала. Гонорар мне не заплатили (но я и не просила), зато текст опубликовали, еще и похвалили. Больше мне и не нужно было.
Официально я не работала, но постоянно пыталась находить какие-то мелкие подработки. С самого детства вела блокнот с бюджетом (и сейчас считаю, что это самая крутая привычка из детства), училась откладывать. Это умение, кстати, очень помогло мне, когда я поступила на первый курс и переехала за девять тысяч километров от родителей. У моих соседок к концу месяца не оставалось денег, а я могла себе позволить даже сходить в кафе. И это не потому, что родители отправляли нам разные суммы — просто я рано узнала цену денег, и была этому ужасно рада, когда ела утром слойку из кондитерской, а не гречку.
Анна Кухарева, редактор
Начну с первого заработка, потому что он случился чуть раньше, чем первая регулярная подработка. Я с очень раннего детства хотела работать журналистом, потому что моя мама была редактором районной газеты. Когда мне было девять, мама отправила редакционного фотографа делать фоторепортаж о пришкольном лагере дневного пребывания (он же — детская площадка).
Тетя Лида гениально фотографировала детей, снимки получились как всегда классные, а текст не дотягивал немного. Мама призвала меня и говорит: «Тебе же нравится на детской площадке? Сможешь об этом написать?». И я такая: «Как сочинение?». Мама в ответ: «Нет, как репортаж». Ну, и я бахнула свою первую репортажную зарисовку. Она называлась «А я научилась плавать». Мама решила, что всякий труд должен быть оплачен, так что мне официально выдали первый гонорар. Для этого мне даже пришлось придумать роспись (кстати, пользуюсь ею до сих пор).
Выдали что-то около девяти тысяч рублей — дело было до деноминации. На эти бешеные деньжищи я купила два эскимо на палочке.
Первый успешный заработок укрепил во мне желание быть журналистом: с 12 лет я начала заниматься в кружке юнкоров и писать в газету, а с 14 каждое лето подрабатывала там в качестве корреспондента. Хотя мама меня всячески отговаривала от карьеры газетчика, от моих журналистских услуг она никогда не отказывалась, потому что в сезон отпусков каждая ручка была на счету.
Деньги я тратила на книги и всякую неформальную атрибутику. И на мороженое, конечно. Я любила работать летом в редакции. Хотя, конечно, у моего родства с главным редактором был огромный такой минус — любого другого корреспондента за ошибки мягко журили, а на меня по-родственному орали. Хотя почти всегда это было за дело. Помню, как делала опрос среди парней, побывавших на военных сборах. Спрашивала, было ли им интересно, научились ли они чему-то, как оценивают свой опыт и готовы ли пойти в настоящую армию. И они все ответили, что в армию не хотят (хотя всем было интересно).
После публикации пришел военком и тряс газетой возмущенно: «Что вы написали? А? Как это — в армию не хотят?!». А мама ему таким прохладным тоном: «Но вы же сами предлагали внести этот вопрос в список. Что она, по-вашему, должна была написать, если парни в армию не хотят?». После ухода военкома мы долго ржали, и она спрашивала: «Правда, вот зачем ты это написала?». А я ей: «А ты, такая умная, чего же не вычеркнула?». Было весело.
Если бы я могла вернуться в прошлое, то все бы это повторила. Я получала бесценный опыт, покупала себе всякие булавки, напульсники, плакаты, книги, диски; еще у меня была шикарная отмазка от прополки и поливки огорода — чего еще может желать деревенский подросток?
Даша Чекалова, SMM-менеджер «Нет, это нормально»
На свою первую официальную работу я устроилась в родном Северодвинске в 14 лет — подметала автобусы между рейсами. В трудовом договоре это красиво называлось «мойщик-уборщик подвижного состава» (да-да, он у меня уже был). Рабочий день длился всего четыре часа, но казался мне очень веселым: вместе с другом мы успевали не только все подмести, но и поржать, сбегать в курилку тайком от мамы, которая работала на этом же предприятии диспетчером, потусить с местным охранным ротвейлером и даже взять обед по талонам (хотя, казалось бы, какой обед с четырехчасовым рабочим днем?).
В один из дней я забыла в автобусе сумку с кошельком и паспортом — с рейса он вернулся уже без моих вещей. В общем, те две-три тысячи моей первой зарплаты ушли на покупку новой сумки и выплату штрафа за утерю документов. Возможно, хватило еще на сухарики «Три корочки» с сыром и семгой, но это не точно.
Алина Фаркаш, шеф-редактор коммерческой редакции
Свою первую работу я выполнила в 11 лет. Собственно, делала все то же самое, что и всегда — писала статьи, только на тот момент в районную газету «Вперед». Попала туда случайно: перешла в новую школу в пятый класс, ужасно всех стеснялась, и мои оценки резко ухудшились. Бабушку, которая искренне считала меня гением и вундеркиндом, это страшно возмущало, и она отправила на встречу с моей учительницей русского и литературы. А чтобы наглядно доказать, что у меня какие-то выдающиеся способности — взяла рассказы, которые я писала дома.
Как прошел разговор я не знаю, но не дело не в этом. Мои рассказы так и остались на столе у учительницы, а когда ей сказали предоставить школьные работы на конкурс — оказались очень кстати. Даже не глядя и не читая, она отправила мои работы на литературный областной конкурс для старшеклассников, который я неожиданно выиграла (будучи младше всех участников лет на пять). Мне позвонили из местной газеты и попросили дать интервью.
На встречу с корреспонденткой со мной поехала бабушка. Когда на вопрос «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» я ответила: «Инженером-конструктором…», под столом от рядом сидящей бабушки мне прилелето по ноге. Пришлось добавить: «… или журналистом».
Тогда редактор (которая казалось мне взрослой и очень опытной, а на самом деле сама была еще студенткой журфака) спросила меня, не хочу ли я попробовать написать статью. Я, конечно же, хотела. И сделала интервью с директором нашей школы. А потом еще один текст про светофор, который сломался на перекрестке и создавал очень много аварий (помню, мне пришлось даже сходить в ГАИ).
Кажется, моего гонорара за два первых теста хватило на два сникерса (а в 1992 году они стоили достаточно много). Но с тех пор я стала писать и поняла две вещи: вариант с инженером-конструктором точно отпадает, а способ выживания районных газет — работа с умными маленькими школьниками.
Ира Зезюлина, колумнистка
В подростковом возрасте моим источником заработка была малина. Встаешь в пять-шесть утра и бегом на огород собирать ягоду в специальные картонные коробочки, которые раздавали местные скупщики. Через пару часов приносишь собранное тем же скупщикам и получаешь за каждую коробку деньги, причем, приличные. Многие семьи, кто занимался этим серьезно, за месяц сбора малины могли заработать на новую машину.
Но я, конечно, собирала больше в рот, поэтому на заработанное могла позволить себе чипсики, чупики, жвачки и все то, что так нужно было в том возрасте. А малину до сих пор видеть не могу. Переела.
В 17 лет я получила первую настоящую работу. Мама устроила меня секретаршей в фирму, где работала сама. С одной стороны, было интересно, с другой — факт нахождения на рабочем месте от звонка до звонка мне не понравился. Наверное, уже тогда во мне зародилась мысль об удаленной работе (в тот момент такое мало кто мог представить, но вот мы здесь). Первый заработок я отдала маме, посчитала это правильным. И она на эти деньги сшила мне сногсшибательный костюм на первое сентября в университет и шикарные белые ботфорты на невообразимом каблуке. На первом курсе я блистала.
Нужна ли подросткам подработка? Рассказывает Ксения Денисенко, психолог и специалист по работе с подростками
Желание найти работу на лето — следствие естественного подросткового желания сепарироваться от родителей. В данном случае — экономически. Свои деньги — это возможность что-то купить, получить свободу, право больше не отчитываться за траты и избежать экономического давления. А еще доказательно продемонстрировать самостоятельность и ответственность — то есть себя как взрослого.
В целом, это полезно по многим причинам: и новый опыт, и осознание ценности денег, и окружение, и кругозор, и смещение фокуса с рискованного поведения на полезную практическую деятельность. Но при условии, что ребенок успешен в работе.
Если у него постоянно случаются неудачи, его труд недооценивают, он попадает в токсичную среду или берет на себя слишком много ответственности, с которой не может справиться, — на его самооценке это может сыграть не в лучшую сторону. Или даже убить мотивацию взрослеть и устраиваться на работу в целом. Если мы говорим о летней подработке с ограниченным количеством времени, а следовательно, и заработанных денег, то при желании получить больше подросток может работать сверх нормы (если делает это неофициально), переутомиться и вернуться в школу уставшим и неспособным к обучению.
Так что задача родителей (вполне себе очевидная) — поддерживать ребенка, если он решил найти себе что-то на лето.
Даже если кажется, что денег ему хватит только на новые кроссовки (и то не факт). Даже если очень страшно и хочется продлить ему детство. Просто радоваться, что у него есть желание направить силы не на прогулки по крышам и заброшкам, а на то, чтобы попробовать себя во взрослом мире. Разделять его успехи и не придавать значения неудачам.
Это классный, хоть и не обязательный опыт. При этом о второй части тоже нужно помнить — если желания нет у самого подростка — заставлять его точно не нужно. Потому что потом это может вылиться в инфантильность, потому что он упустит свое время совершать глупости и пробовать новое — начнет это делать лет в 30.
Успешная подработка в подростковом возрасте может стать хорошим заделом на будущее. Главное любой пережитый опыт — превращать в позитивный (даже крики начальников, хотя от них лучше сразу бежать).
