Право на риск: история мамы очень подвижного ребенка

«Если мой сын не спит, он постоянно скачет, за всё цепляется, кувыркается и дерется». Знакомо? Вот пример того, как одна мама справляется с энергичностью своего сына.

Я хотела его успокоить. Но чтение «Гарри Поттера» на ночь, которое, как я надеялась, поможет ему уснуть, не сработало. Феликс не хотел укладываться. Он показывал мне попу. «Надень штаны», — рычала я. Потом пошли угрозы: «Если ты не прекратишь извиваться, прыгать и не станешь меня спокойно слушать, я не буду больше читать»… «Как зовут кота Гермионы?» — ору я, когда сын роется под одеялом. «Живоглот» — слышен приглушенный ответ.

Окончательно устав, я захлопываю книгу, в то время как мой сын заворачивается в одеяло, притворившись земляным червём. Его голова замирает без движения на долю секунды, и он просит — еще одну страницу, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Я требую краткое изложение того, что мы только что прочли, и сын точно называет мне все ингредиенты для зелья, которые перепутал Гарри. Что ж, я переворачиваю страницу, а сын опять зарывается под одеяло. По крайней мере один из нас устал.

Движения и мысли у моего сына всегда идут вместе.

Например, еда и движение или движение и слушание. Единственный момент, когда он не скачет, — это просмотр «Звездных войн» или поездка в автомобиле с ремнем безопасности. Даже мимолетные объятья заканчиваются пальцем в глазу и локтем под ребра. Каждый раз, когда мы едим, он сидит на стуле только половиной попы, одной ногой на полу, готовясь сорваться при первой удобной возможности…

Мимо прошла кошка, ему срочно нужен игрушечный пистолет или он должен показать, что умеет делать пальцами ног. Феликс так часто бьется о дверные проемы и просит меня ползать под ним, что это уже стало обычным поводом поддержать беседу.

Хотя я с тревогой наблюдаю за его испытаниями собственного тела на прочность, я стараюсь не забывать, что и сама забиралась на покосившиеся тонкие деревья, застревала по грудь в болоте и ныряла вниз головой на каменистое дно.

Учиться тому, как себя вести, если теряешь почву под ногами — здорово и важно, но в этом нежном возрасте сложно позволить малышам так рисковать. Я постоянно себе об этом напоминаю, хоть это и сложно.

Нам нужно прекратить постоянно следить за детьми и следует напоминать себе, что дикость и опрометчивость — это не всегда одно и то же. Это их бесстрашное рвение — куда-нибудь залезть, спрыгнуть, протиснуться, побежать — так же деликатно, как и дико. Нам нужно давать им право быть активными, доверять им и рисковать — в приемлемых для здоровья и жизни рамках.

И с нашими детьми все будет ок.

Обнимая Феликса, я уже предвижу удар в подбородок. И я мечтаю уворачиваться от этих ударов как можно дольше. Возможность получить в нос от неуправляемого сына означает одно — сын все еще хочет быть со мной близким.

И все-таки признаюсь, вечеринка по случаю шестилетия Феликса вывела меня из себя. В гимнастическом клубе было шестнадцать малышей. Все было хорошо во время тренировки, но полчаса, которые последовали за этим, с пиццей и тортом, показались мне тридцатью часами. Дети превратились в одну визжащую массу, которая беспрерывно перемещалась, как сороконожка. Я сидела на стуле, почти в слезах, и кричала: сядь немедленно! По дороге домой, в машине, я продолжала бормотать: я больше не могу, я просто больше не могу.

Знаете, как это смешно вспоминать месяцы спустя?

Что пошло не так? Очевидно, мне казалось, что я смогу занять этих мальчиков и организовать это всё в маленькой комнате. Если бы я оставила эту сороконожку на улице и сказала вернуться к столу, когда придёт время торта, я бы думала: они так прекрасно проводят время.

Возможно, нам просто нужно отпустить их туда и поверить, что так будет лучше.

Изначально текст был опубликован на сайте ponaroshku.ru. Мы публикуем его с разрешения редакции.

.

.